знать, когда мы содействуем и когда противимся ему. Любовные отношения ко всему живущему — прежде всего, разумеется, к человеку, к ближайшим из них, — испытывание любви и возбуждение в других этого чувства, есть признак участия в общем деле; возбуждение в себе и других вражды, ненависти, есть признак противодействия общему делу. Вот всё, что пока могу сказать вам. О том же я писал и пишу во всех моих писаниях.
Печатается по копии, написанной рукою П. А. Буланже. Дата копии, подтверждаемая списком писем Толстого.
Письмо, на которое отвечает Толстой, не сохранилось.
1894 г. Марта 5. Москва.
Получил ваше письмо от 15 февраля, Дмитрий Александрович, но и прежде получения его всё собирался писать вам о вашей жене, о том, что она рассказывала, и о впечатлении, кот[орое] произвела на меня она и ее поездка в Петерб[ург]. Говорить и судить теперь о том, нужно или не нужно было ей ездить в Пет[ербург], теперь уж поздно (разумеется, если бы повторился подобный случай и у меня спросили бы совета, я бы не посоветовал), теперь интересно обсудить последствия этой поездки. Я думаю, что последствия эти полезны для того, чтобы большее количество людей узнало всю гнусность нашего правительства и вместе с тем истинное мировоззрение ваше и вашей жены. В то время, как Ц[ецилия] В[ладимировна] была в Петерб[урге], я получил письмо от англичанки — жены докт[ора] Зельгейм, у кот[орой] жила Ц[ецилия] В[ладимировна], такое глупое, что я не мог отвечать на него.1 Она писала мне, н[а]п[ример], что она не может разделять моих убеждений, п[отому] ч[то] она верующая и что она, как англичанка, стоит за свободу — liberté, но не за licence — распущенность. Америк[анский] же пастор Mr. Francis, очень добрый человек, бывший у меня в это же время, очень удивился тому, что вы смотрите на ваши отношения с Ц[ецилией] В[ладимировной] как на брак перед богом, к[оторый] неразрывно связывает вас с нею. — В этом отношении, в установлении более верного взгляда на нравственные
