без добрых дел. Самая грубая форма такая есть стояние на столбу, но всякая форма есть более или менее такое стояние. Всякая форма отдаляет от людей, следовательно, и от возможности добрых дел и вызывания в них любви. Таковы и общины, и это их недостаток, если признать их постоянной формой. Стояние на столбу и ухождение в пустыню, и жизнь в общине может быть нужно временно людям, но как постоянная форма это очевидный грех и неразумие. Жить чистой, святой жизнью на столбу или в общине нельзя, п[отому] ч[то] человек лишен одной половины жизни — общения с людьми, без к[оторых] его жизнь не имеет смысла. Чтобы жить постоянно так, надо обманывать5 себя, п[отому] ч[то] слишком ясно, что к[а]к невозможно в потоке мутной реки выделить каким-нибудь химическим процессом кружок чистой воды, так невозможна среди всего мира, живущего насилием для похоти, жить одному или одним святым. Ведь надо купить или нанять землю, корову, надо войти в отношения с внешним миром нехристианским. А в этих-то отношениях самое важное и нужное. Уйти от них нельзя, да и не следует, как вообще бывает нельзя делать того, что не следует. Можно только обманывать себя. Ведь всё дело ученика Христа — установить наихристианнейшие отношения с этим миром.
Представьте себе, что все люди, понимающие учение истины, как мы, собрались бы вместе и поселились бы на острове. Неужели это была бы жизнь? И представьте себе, что весь мир, все люди идут волей-неволей по одному и тому же пути, по которому идем мы; но люди, понимающие так же, как и мы, стоящие на той же ступени (теперь), разбросаны по всему миру, и мы имеем радость встречаться с ними, узнавать их и их работы. Разве это не лучше? И это то самое и есть.
Вы говорите: нельзя любить Ирода. Не знаю. Но знаю и вы знаете, что надо его любить; знаю и вы знаете, что если я не люблю его, то мне больно, у меня нет жизни (Посл[ание] И[оанна] III, 15), и потому надо стараться работать. И можно. Я представляю себе человека, прожившего среди любящих его всю жизнь в любви, но не любившего Ирода, и другого, кот[орый] все силы употребил на любовь к Ироду и оставался равнодушен к любящим его и 20 лет не любил, а на 21-й полюбил Ирода и заставил Ирода полюбить себя и других людей. Не знаю, кто лучше. И если любите любящих вас... —
