въ концѣ. Какъ вы объ этомъ думаете? Насчетъ того, получилъ ли министръ2 вашу рукопись, я не могъ узнать, но и узнавать это безполезно, потому что, по всѣмъ вѣроятіямъ, онъ ее даже и не читалъ, а бросилъ куда-нибудь въ канцеляріи; а если бы и прочиталъ, то только бы посмѣялся. — Я часто читаю вашу рукопись моимъ знакомымъ и рѣдко кто соглашается, а большею частью встанутъ и уйдутъ. Когда ко мнѣ соберутся скучные люди, я сейчасъ начинаю читать рукопись, — сейчасъ всѣ разбѣгутся; но есть и такіе, которые радуются, читая ее. Я въ этой рукописи со всѣмъ согласенъ, и самъ только объ этомъ и пишу, но только я смотрю на это съ другой стороны.
Я спрашиваю себя: какимъ образомъ могли люди скрыть отъ себя и другихъ первородный законъ?
Какимъ образомъ могли уволиться отъ исполненія его? И на это отвѣчаю: что одни люди взяли власть надъ другими (избраніе на царство Саула3) и вооружили однихъ людей, и подчинили ихъ себѣ. Вотъ эти-то люди, начальники, солдаты, и отступники первые отъ первороднаго закона. Они стали сплошь брать хлѣбъ, а потомъ деньги, и имъ можно было не работать хлѣбный трудъ. А потомъ стали они своимъ близкимъ раздавать хлѣбъ и деньги. И такъ завелись бѣлоручки. И потому я думаю, что двѣ причины всего зла: Одна, что скрытъ первородный законъ (въ потѣ лица снѣси хлѣбъ твой),4 а другая, что скрытъ другой законъ: вамъ сказано — око за око и зубъ за зубъ, а я говорю — не противься злу.5 Этотъ законъ относится ко всѣмъ людямъ, и никто, въ какое бы званіе ни былъ онъ облеченъ, не имѣетъ права нарушать его. — А когда не будетъ насилія, тогда нельзя будетъ никому уклониться отъ закона хлѣбнаго труда, потому что кто не захочетъ работать, тотъ будетъ побираться или помретъ съ голоду. Первый законъ: въ потѣ лица снѣси хлѣбъ твой; но чтобы законъ этотъ не нарушался, нужно, чтобы соблюдался и другой законъ: не противься злому.
Ну, пока прощайте, дай вамъ Богъ всего хорошаго. Я въ васъ нашелъ сильнаго помощника въ своемъ дѣлѣ. Надѣюсь, что и вы найдете во мнѣ помощника. Дѣло наше одно.
26 марта 1886 г.
