На конверте:
Ея Высокоблагородію Татьянѣ Александровнѣ Ергольской.
30 мая. Пятигорск.
Дорогая тетенька!
У меня нет никакой достойной причины, чтобы оправдываться в своем молчании, и я начинаю с того, что просто прошу у вас прощения. — Вернувшись из похода,1 я провел с Николенькой 2 месяца в *Старогладовской*. Вели мы наш обычный образ жизни: охота, чтение, разговоры, шахматы. За это время я совершил интересную и приятную поездку к Каспийскому морю.2 — Этими двумя месяцами я был бы вполне доволен, ежели бы не заболел.3 Впрочем, *нѣтъ худа безъ добра* и из-за этой болезни я поехал на лето в *Пятигорскъ* откуда и пишу вам.4 —
Здесь я уже две недели, веду образ жизни правильный и уединенный, так что я доволен и своим здоровьем и своим поведением. — Встаю в 4 ч. и иду пить воды — это длится до 6. Принимаю ванну и возвращаюсь к себе. — Читаю или разговариваю во время чая с одним из наших офицеров, который живет рядом, и с которым я столуюсь,5 затем я сажусь писать до двенадцати — часа нашего обеда. *Ванюшка*, которым я очень доволен, кормит нас дешево и довольно сытно. Сплю до четырех часов, играю в шахматы или читаю, иду опять на воды и, вернувшись, ежели погода хорошая, чай велю подать в сад и там я часами мечтаю об *Ясной*, о чудесном времени, которое я проводил там, и в особенности об одной тетеньке, которую день ото дня я люблю всё сильнее. — Чем дальше эти воспоминания, тем дороже они становятся, и тем больше я их ценю. Хотя грустно бывает думать о прошедшем счастье и в особенности о том, которым не сумел воспользоваться, но мне приятна эта печаль, и я черпаю в ней сладостные мгновенья. —
Вернувшись из Тифлиса, я не изменил своего образа жизни, всё так же стараюсь избегать новых знакомств и воздерживаться от всякой интимности с прежними. К этому все привыкли, никто не навязывается, но, наверное, я слыву *чудакомъ и гордецомъ*. Но это не из гордости, а произошло это невольно; слишком большая разница в воспитании, чувствах, взглядах моих и тех людей, которых я здесь встречаю, чтобы я испытывал малейшие удовольствия с ними. А Николенька8 обладает талантом, несмотря на огромную разницу между ним и всеми этими господами, веселиться с ними, и все его любят. Завидую ему, но не способен на это. Правду сказать, в нашем образе жизни мало веселого, но я уже давно не ищу удовольствий, желаю только быть покойным и довольным. — С некоторых пор я полюбил исторические книги (это бывало причиной, несогласия между нами, теперь же я совершенно вашего мнения); мои литературные занятия идут понемножку, хотя я еще не думаю что-нибудь печатать. Одну вещь, которую я начал уже давно, я переделал три раза и намерен еще раз переделать, чтобы быть ею довольным; пожалуй это в роде работы Пенелопы,9 но это меня не удручает, я пишу не из честолюбия, а по вкусу — нахожу удовольствие и пользу в этой работе, потому
