Страница:L. N. Tolstoy. All in 90 volumes. Volume 58.pdf/609

вечером осы́пала меня незаслуженными упреками и огорчила, что Лев Николаевич опять собирается к ней в Кочеты, а он кашляет и совершенно нездоров. Опять я взволновалась, те же страдания, желание смерти. Были Ге, Николаев, Гольденвейзер, и всё разговоры». Кроме того о волнении С. А. Толстой 12 августа см. Записи А. Б. Гольденвейзера, 2, стр. 246. Он передает, что Толстой сказал ему про Софью Андреевну: «Вы слышите? Она совсем больна, возбуждена ужасно».

13 августа, стр. 133.

1674. 133^13—14. Ч[ерткова] хорошее письмо — Письмо от 13 августа, см. прим. 1198.

1675. 133¹⁵. отъезду. — В Кочеты к Сухотиным.

14 августа, стр. 133.

1676. 133^1б—21. Все хуже и хуже..... Едет с нами. — См. запись в Дневнике и прим. 1195. Приводим выдержку из Записок В. М. Феокритовой от 14 августа: «Сегодня решено было окончательно, что Лев Николаевич поедет в Кочеты с Татьяной Львовной и Сашей. И как следовало ожидать, Софья Андреевна не могла остаться спокойной, так как с приезда Татьяны Львовны она всё время уже волновалась об отъезде Льва Николаевича. Очевидно, ей самой ехать не хотелось, а отпустить Льва Николаевича без себя — боялась его свидания с Чертковым, да кроме того, ясно было нежелание Льва Николаевича и Татьяны Львовны брать ее с собой, так как и цель поездки была исключительно дать отдохнуть измученному ею Льву Николаевичу. Сознавая это нежелание и не будучи в состоянии побороть свою ревность к Черткову и, главное, не желая оставлять ни на шаг без себя Льва Николаевича, Софья Андреевна решила ехать с ними, но не признавалась в этом, опять употребляла свое орудие — истерику, которое до сих пор доставляло ей всё ею желанное. С утра она была так взволнована, что видом своим пугала всех: глаза были расширены, лицо красное, говорила много... Как встала, Софья Андреевна быстро прошла в кабинет Льва Николаевича и там что-то говорила истерическим громким голосом, когда же Татьяна Львовна вошла к Льву Николаевичу, то нашла его уже одного в ужасно подавленном состоянии. Лев Николаевич сказал ей, что он теперь вполне убедился, что она больна, потому что говорить такие вещи, которые она ему говорила, здоровый человек не может, и Лев Николаевич только и говорил, что ее нужно жалеть и жалеть... Татьяна Львовна, совсем измученная и растерянная, говорила нам: «Как вы не видите, что она совсем больна? Что она говорила папа! Ведь вы знаете, что она спрашивала его, можно ли ей поехать к Масловым и не будет ли папа ревновать ее к Танееву, который там будет. Что же, здоровый может спросить это в 66 лет?. И потом она ему говорила еще что-то такое неприличное, что папа мне даже не хотел сказать. Нет, я убеждена, что она больна, и скоро надо будет приставить к ней доктора и назначить над ней опеку». А. Б. Гольденвейзер в примечании к записи от 14 августа

590