Страница:L. N. Tolstoy. All in 90 volumes. Volume 58.pdf/544

Эта страница не была вычитана
вплоть до своего ухода из Ясной поляны. См. т. 38 и дальнейшие записи в Дневнике.

1378. 1076. Для души. — Вероятно корректура третьей главы сборника «Путь жизни» — «Душа».

1379. 1077—9. Студент Чеботарев..... понравился мне. — В. Ф. Булгаков в своем Дневнике от 26 сентября, на стр. 318 отмечает: «Был студент Московского технического училища А. И. Чеботарев, намеревающийся нынешней осенью отказаться от воинской повинности. Произвел очень хорошее впечатление на Льва Николаевича». Сведений об А. И. Чеботареве не получено.

1380. 10710—20. Вернувшись, застал С[офью] А[ндреевну] в волнении..... так что Саша решила уехать. — См. записи Толстого в «Дневнике для одного себя» от 26 и 27 сентября. Приводим рассказ В. Ф. Булгакова, как очевидца отмеченных Толстым в Дневнике происшествий этого дня: «26 сентября. Снова день тревожных событий, на этот раз особенно серьезных по своим последствиям. Надо сказать, что последние дни Софья Андреевна была сравнительно очень спокойна. Лев Николаевич и Чертков не видались, и у нее как будто не было повода раздражаться. Но таким поводом явилось обстоятельство, что Лев Николаевич, вследствие недавнего разговора с Александрой Львовной, сегодня просил дочь повесить в кабинете все фотографии, перевешенные Софьей Андреевной, на старые места. Это было сделано, после чего Лев Николаевич поехал с Душаном Петровичем верхом на прогулку, а Александра Львовна с Варварой Михайловной отправилась в экипаже до завтра в гости к О. К. Толстой в имение Топтыково за Тулой. Я с М. А. Шмидт сидел в «ремингтонной». Вдруг прибегает Софья Андреевна, до последней степени возбужденная, и заявляет, что она сожгла портрет Черткова. — «Старик хочет меня уморить! Последние дни я была совсем здорова... Но он нарочно перевесил портрет Черткова, а сам уехал кататься!..» Через минуту Софья Андреевна пришла опять и сказала, что она не сожгла портрет Черткова, а «приготовила его к сожжению». А еще через небольшой промежуток времени она явилась, неся в пригоршне мелкие клочки изорванного ею ненавистного портрета... Далее события развертывались с чрезвычайной быстротой и неожиданностью. С Марьей Александровной мы вдруг услыхали выстрел из комнаты Софьи Андреевны, — правда довольно жидкий по звуку. (С. А. стреляла из «пугача».) Марья Александровна поспешила в комнату Софьи Андреевны. Та объяснила перепуганной старушке, что стреляла (в кого неизвестно), но «не попала», а только оглушила себе ухо. Потом Софья Андреевна выбегала к нам и говорила, что «пробовала» стрелять... Приехал Лев Николаевич. Мы рассказали историю ему. Уже когда он ложился в своей комнате отдыхать, из спальни Софьи Андреевны послышался другой выстрел. Душан, бинтовавший Льву Николаевичу ногу, рассказывал, что Лев Николаевич выстрел слышал, но не пошел на него... Софья Андреевна, видя что ее не идут умолять успокоиться, отправилась в парк. Уже надвигался вечер, темнело, и было прохладно». (В. Ф. Булгаков, «Трагедия Льва Толстого», стр. 97—99.) В продолжение этого вечера

525