Эта страница не была вычитана
347 и 356). Д. П. Маковицкий 12 марта пишет: „Вечером читали вслух письма Льва Николаевича к Александре Андреевне с большим вниманием, все прислушивались. В них идет речь о записках, которые Лев Николаевич вел на Кавказе, — Лев Николаевич отзывается о них, как о ценных ему, — и о Станкевиче, о котором пишет с глубоким уважением и любовью.... Ложась спать Лев Николаевич сказал мне: «Так, Душан Петрович, эти письма мне биографически очень интересны, потому что высказывают задушевные вещи. Ужасно это интересно»“. Судя по этой записи, 12 марта Толстой перечитывал свое письмо к А. А. Толстой от августа 1858 г. и от начала мая 1859 года. В первом из них Толстой писал: «Читали ли вы, «Труба» вообще (видите Труба Т большое) переписку Станкевича? Ежели нет, ради бога прочтите. Никогда никакая книга не производила на меня такого впечатления. Никогда никого я так не любил, как этого человека, которого никогда не видел. Чтò за чистота, чтò за нежность, чтò за любовь, которыми он весь проникнут, и такой человек мучился всю жизнь и умер в мучениях»... Во втором письме Толстой писал: «Убеждения человека, — не те, которые он рассказывает, а те, которые из всей жизни выжиты им, — трудно понять другому, и вы не знаете моих... Ребенком я верил горячо, сантиментально и необдуманно, потом, лет 14 стал думать о жизни вообще и наткнулся на религию, которая не подходила под мои теории, и, разумеется, счел за заслугу разрушить ее. Без нее мне было очень покойно жить лет 10. Всё открывалось перед мной ясно, логично, подразделялось, и религии не было места. Потом пришло время, что всё стало открыто, тайн в жизни больше не было, но сама жизнь начала терять свой смысл. В это же время я был одинок и несчастлив, живя на Кавказе. Я стал думать так, как только раз в жизни люди имеют силу думать. У меня есть мои записки того времени, и теперь, перечитывая их, я не мог понять, чтобы человек мог дойти до такой степени умственной экзальтации, до которой я дошел тогда. Это было и мучительное, и хорошее время. Никогда, ни прежде, ни после, я не доходил до такой высоты мысли, не заглядывал туда, как в это время, продолжавшееся два года. И всё, что я нашел тогда, навсегда останется моим убеждением. Я не могу иначе. Из 2 лет умственной работы я нашел простую, старую вещь, но которую я знаю так, как никто не знает, — я нашел, что есть бессмертие, что есть любовь и что жить надо для другого, для того чтобы быть счастливым вечно. Эти открытия удивили меня сходством с христианской религией, и я вместо того, чтобы открывать сам, стал искать их в Евангелии, но нашел мало. Я не нашел ни бога, ни искупителя, ни таинств, ничего; а искал всеми, всеми, всеми силами души, и плакал, и мучался, и ничего не желал, кроме истины. Ради бога, не думайте, чтобы вы могли чуть-чуть понять из моих слов всю истину и сосредоточенность тогдашнего моего исканья. Это одна из тех тайн души, которые есть у каждого из нас; но могу сказать, что редко я встречал в людях такую страсть к истине, какая была в то время во мне. Так и остался с своей религией, и мне хорошо было жить с ней».
«Трубой» Толстой иронически называл царский и великокняжеский двор.
339
