Страстно мечтая об улучшении материальных условий жизни трудового народа, Толстой в то же время считает, что главное, к чему должен стремиться человек, — забота о душе, что «вредно и тщетно это устраивание жизни не только других людей, но и самого себя — это... вторжение в дело божие» (Д, 20 января). Требование к эксплоататорам перестать мучить и грабить народ сочетается у него с убеждением, что если борьба и может быть, то только «духовная» (Д, 24 декабря), и потому он видит «бедственность теперь положения русского народа в одном: в ложном понимании людьми смысла жизни, в ложной вере» (Д, 14 июня).
Резкая критика самодержавного строя, утверждение, что «правители дурные, заблудшие люди и что поэтому повиноваться им так же вредно и стыдно, как повиноваться атаману разбойничьей шайки» (Д, 14 февраля), не приводят Толстого к выводу о необходимости свержения этих «правителей», и он укоряет рабочих, «не понимающих», что «цель не должна быть освобождение, а цель — достижение лучшей духовной жизни», ошибочно думая при этом, что в процессе достижения нравственно-религиозной, «общей» цели «попутно достигается цель политическая, частная» (Д, 28 февраля). «Борьба с крепостническим и полицейским государством, с монархией превращалась у него, — писал о Толстом В. И. Ленин, — в отрицание политики, приводила к учению о «непротивлении злу...»[1]
Стремление «ясно показать греховность, жестокость, постыдность» жизни эксплоататоров закономерно рождает желание дать «расценку» людям, явлениям общественной жизни. 9 марта Толстой написал в Дневнике: «Надо в приемах жизни выражать свою расценку людей: сострадательное отвращение к П. Столыпиным и всяким Гершельманам и министрам, и уважение к мужику, и сострадательного уважения к рабочему босяку». В записи этой с предельной наглядностью отразилась сила и слабость позиции Толстого: сила — в отвращении к эксплоататорам и горячей любви и глубоком уважении к народу; слабость — в непоследовательности осуждения господ, осуждения, допускающего сострадание, жалость к ним как к «братьям во Христе». Вместе с тем Толстой не мог понять и оценить историческую роль пролетариата, вследствие чего взглядам писателя свойственно, наряду с уважением к тяжелой трудовой жизни пролетария,
- ↑ В. И. Ленин, Сочинения, т. 16, стр. 295.
