«Смерть на носу, покайся, грешник, развратник». В анонимном письмо, опущенном в почтовом вагоне, присылались четыре газетные вырезки об убийствах и насилиях и написанное почему-то печатным шрифтом следующее обращение: «Читай, проклятый старец, и умиляйся деяниям взятых под твою защиту мучителей. Защищаешь мучителей, мерзавец, а не мучеников! Будь проклят!»
369. 14123. Верочка — Вера Сергеевна Толстая (1865—1923), племянница Толстого, дочь его брата Сергея Николаевича, сочувствовавшая его взглядам.
370. 14123—24. с об[еими] С. — «Обе С.» — жена Софья Андреевна и дочь Александра Львовна («Саша»).
371. 14124. Нога болит все хуже и хуже. — С 17 июля 1908 г. у Толстого (несколько дней до этого жаловавшегося на слабость) стало заметно растяжение жил правой ноги. С 19 июля он был принужден лежать или сидеть в неподвижном положении, вытянувши больную ногу, на которую клался лед.
372. 14217. Работаю Круг Чт[ения] новый, дошел до 26-го. — Подразумевается — отдела. «Новый круг чтения» («На каждый день») разделен на 31 отдел, в которых последовательно раскрывается миросозерцание автора. См. прим. 7.
373. 14218—19. Умилялся..... над сводом. — «Свод мыслей Л. Н. Толстого» — работа, производившаяся по замыслу и под руководством В. Г. Черткова и состоявшая в систематическом подборе мыслей Толстого по всем основным вопросам из всех его произведений. Толстой пользовался «Сводом мыслей» в июле — сентябре 1908 г. при работе над «Новым кругом чтения». Работа В. Г. Черткова и его сотрудников над составлением «Свода мыслей Л. Н. Толстого» глубоко трогала и умиляла Льва Николаевича. В. Г. Чертков впоследствии вспоминал об этом так: «Помню, как в то время он однажды был у нас и, обращаясь ко мне, сказал: «Я нынче утром занимался вами, читал ваш свод моих мыслей». Затем он вдруг замолчал, опустил голову, взял в руки лежавший на столе футляр с очками моей жены и стал пристально рассматривать, как он открывается и закрывается. Естественно очень заинтересованный тем, что он собирался сказать по поводу глубоко занимавшей меня работы, и не поняв, почему он остановился, я сказал ему шутя: «Да не отвлекайтесь же, Лев Николаевич, свод ваших мыслей важнее, чем очки!» Но он всё продолжал молча вертеть в руках футляр. И тут я заметил, что он потому замолчал, что слишком расчувствовался, чтобы продолжать говорить. В тот же день, идя с ним купаться и не желая потерять того, что он мне не договорил, я спросил его, одобряет ли он «Свод»? — «Как же можно не одобрять, — ответил он, — вот это настоящая моя биография, биография моей мысли. Я заглянул в «Свод», чтобы посмотреть, нет ли чего подходящего для «Круга чтения», стал читать отдел 8-й и зачитался. Я начал...
