213. 835—6. Переписаны только три, — Подразумевается: отдела (нового «Круга чтения»).
214. 838—9. «Радуйся, если тебя ругают». — Слова: «радуйся, если тебя ругают» входили в состав той «молитвы», которую Толстой ежедневно читал по утрам. См. его письмо к В. К. Заволокину от 3-го января 1901 г., т. 73.
215. 8310. Гусева все не выпускают. — Толстой очень тяжело переносил арест H.H. Гусева и употреблял все меры к его освобождению. 1 ноября 1907 г. он ездил к тульскому губернатору по его делу; 8 ноября написал письмо Д. А. Олсуфьеву, прося его обратиться к министру внутренних дел Столыпину с просьбой освободить Гусева. 2 ноября 1907 г. Толстой писал В. Г. Черткову: «Прежде, чем отвечать, скажу о том, что теперь для меня важнее всего: заключение в тюрьму милого, дорогого друга Гусева. Случилось это около двух недель тому назад: становой арестовал его и сделал обыск. Поместили его при становой квартире у Звегинцевой. Я два раза был у него и расспрашивал станового, по какому поводу. Он сказал мне, что он ругал царя. Я сказал, что это невозможно. Тогда он пошел куда-то и принес мне брошюру «Обновления» — «Единое на потребу» и на 2-й и 3-й странице корректурные выноски и неприятные слова об Александре III и Николае II. [У Гусева при обыске была отобрана статья Толстого «Единое на потребу», выпущенная петербургским книгоиздательством «Обновление», с пропуском резких мест об Александре III и Николае II. Гусев вписал на полях брошюры эти выпущенные места, списав их из полного издания той же статьи, выпущенного издательством В. Г. Черткова «Свободное слово».] Я совсем забыл про то, что это мои слова, и пошел к Гусеву: «Зачем вы написали это?» — Да это ваши слова. — И я понял, и стало стыдно и больно. Я просил тщетно станового освободить Н[иколая] Николаевича]. Но он не согласился, вероятно не мог, и на другой день я уж не застал его. Его увезли в Крапивну, в тюрьму. Вчера я ездил в Тулу к губернатору. Губернатора нет, а правит должность Лопухин. Умный, сметливый, комильфотный человек, делающий карьеру. Я много говорил ему. Ужасно дурно то, что с их точки зрения Гусев — опасный революционер, за деньги (он несколько раз упомянул это за деньги) распространяет среди народа самое опасное учение. Я постарался разъяснить ему несправедливость, недобросовестность такого понимания, — то, что Христа распяли за то, что он не велел платить подати. Никто не говорил о том, что Христос учил любви к Богу и ближнему и только на вопросы о том, можно ли платить подати и т. п., отвечал отрицанием. Точно то же делают и теперь с учениками Христа. И эта недобросовестность mе met hors de moi [выводит меня из себя]. Я разъяснил ему, что мог, то, что
