8 Сент.
Все недобр[ое] чувство. Молился и молюсь. Много писемъ. Хочу ѣхать къ Танѣ. Приходилъ М. В. Догаевъ. Его обвиняютъ. Ничего не могу писать. Былъ у Ч[ертковыхъ].
9 Сент.
Началъ хорошо писать обращеніе, но на половинѣ ослабѣлъ и заснулъ. Пріѣхалъ Ч[ертковъ]. Съ нимъ и Сашей и Митей поѣхали верхомъ. Ч[ертковъ] упалъ, напугалъ меня. Дома острожн[ый] священн[икъ] и ограничен[ный] врачъ изъ Красноярска . — Послѣ обѣда заснулъ. Статью всѣ газеты напечатали въ выдержкахъ.
10 Сент.
Всталъ поздно. Очень хорошо думалъ и записалъ кое что.[1] Въ Пет[ербургскихъ] газет[ахъ] нѣтъ. И мнѣ совершенно все равно. Сегодня въ первый разъ я почувствовалъ полно[е] освобожденіе отъ славы людской. Только бы удержалось. Былъ гимназистъ изъ Петерб[урга]. Предсѣдат[ель] Союза, «praisidium»[2] и т. п. Очень боекъ умомъ и страшно глупъ и невѣжественъ. Ч[ертковъ] и Об[оленская] съ дѣтьми. С[оня] уѣхал[а] въ Москв[у].
11 Сент.
Снѣгъ. Здоровье хоро[шо]. Удивительный странникъ и юноша семинаристъ. Соня Т[олстая] съ дѣтьми. Писалъ письма Стамо, Коле[с]ни[ченко], Губерн[атору] и барын[ѣ] съ статьей. Ѣздилъ къ Ч[ертковымъ]. Писалъ письма. — Усталъ отъ суеты.
12 Сент.
Мало спалъ. Но много думалъ. Давно такъ хорошо не писалъ, какъ нынче въ дневникѣ о благѣ. Писалъ Губернатору. С[оня] уѣхала въ Москву. Былъ у Ч[ертковыхъ] съ Соней. Бездн[а] писемъ. Мало интересныя.
