и болѣе далекимъ отъ человѣка, все болѣе и болѣе неограниченнымъ, все менѣе и менѣе антропоморфичнымъ, т. е. менѣе и менѣе подобнымъ человѣку. Таковы представленія Іеговы, Отца (христіанское), Брамы, Неба китайцевъ. Соотвѣтственно съ этимъ расширеніемъ представленія божества, измѣнялось и отношеніе къ нему. Но измѣнялось это отношеніе очень медленно. Вездѣ продолжалось и продолжается поклоненіе, хвала, даже жертвы (хотя безкровныя). Если наиболѣе мыслящіе люди и понимаютъ все безконечное (именно безконечное) разстояніе между нами, людьми, и Богомъ и вытекающую изъ этого невозможность договорнаго, подкупающаго, просительнаго, хвалебнаго отношенія человѣка къ Богу, большинство продолжаетъ относиться къ Богу все еще съ этимъ желаніемъ подкупить, задобрить его, восхвалять Его. Дѣло же идетъ къ тому, чтобы люди — и самое большинство — поняли все величіе, — даже нельзя сказать: величіе, а всю неизмѣримость того, что мы называемъ Богомъ, и всю ничтожность, безконечную малость человѣка въ[1] сопоставленіи съ Богомъ. Дѣло идетъ къ этому пониманію. И это пониманіе нужно людямъ, п[отому] ч[то] оно только даетъ имъ истинное благо. Оно даетъ благо п[отому], ч[то], понявъ такое свое отношеніе къ Богу, при которомъ невозможно никакое уговорное или задабривающее отношеніе къ Нему, а только одно: исполненіе возложеннаго на насъ дѣла, только такое отношеніе, поставивъ человѣка на его настоящее мѣсто, можетъ дать ему истинное благо, состоящее только въ исполненіи своего назначенія. Мы такъ привыкли къ торжественному великолѣпію церковныхъ службъ, зданій для Божества или хотя къ торжественнымъ рѣчамъ о Божествѣ, что намъ кажется, что служеніе Богу можетъ совершаться только въ торжественныхъ и исключительныхъ условіяхъ. А между тѣмъ для служенія Богу нужно какъ разъ обратное: нужно ясное, живое сознаніе своего ничтожества, нужно[2] не желаніе заявить себя, даже не[3] утвержденіе своего знанія Бога, а нужно только
Страница:L. N. Tolstoy. All in 90 volumes. Volume 55.pdf/199
Эта страница не была вычитана
185
