Вечером начал переводить с Л[еночкой], пришел Тимк[овский]. Я послал за Пол[ушиным]. Но он ответил, что некогда, и не пришел. Я досадую, злюсь на него, но успел вчера вызвать любовь к нему, понимание его положения и сострадание. А поработать над ним, будет и любовь. Потом пришла Анненк[ова] с племянницей, потом С[офья] Ал[ексеевна]. Я устал очень. Здоровье плохо: горько во рту и на сердце. Но мне прямо хорошо, даже очень хорошо.
[11 февраля.] 10 Ф. М. 89. Встал позднее, но все-таки до сильного пота поработал. За кофе пришел Арханг[ельский], фельдшер ветер[инар] Бронницкий, переписывает «В чем м[оя] в[ера]», свежий, ясный, сильный человек, но, кажется, пьет. Надо помочь ему. Поговорил с ним, потом сел за работу. Написал предисловие — начерно. Пошел ходить. После обеда переводил усердно. Пришл[и] О. А. Мамон[ова], Дунаев. Читал Le sens de la vie. Там страницы о войне и государстве поразительные. Надо, надо писать и воззвание и роман, т. е. высказывать свои мысли, отдаваясь течению жизни.
11 Ф. М. 89. Рано. До сильного пота работал и вот записал, иду завтракать. Читал прелестного Rod. Есть места: о войне, о дилетантизме, удивительные. Пытался писать, не шло. Пошел в метель ходить. Был у Готье. После обеда начал переводить, как пришла учащаяся на акушерск[их] курсах, нервная, измученная, дочь помещика. «Зачем вы сюда приехали? Ведь бабки не учатся и принимают у 9/10 рожающих женщин». Жалкая. Потом Попов, пот[ом] 3 студента, пот[ом] Архангельский], пот[ом] Тулинов, пот[ом] милый Касаткин. Студенты ужасны. Молодое сумашествие еще бродящее. Фразы, слова, отсутствие живого чувства, ложь на лжи — ужасно. Я волновался, а надо б[ыло] жалеть. — Прошел за Таней.
12 Февраля. М. 89. Рано, много работал, написал письмо Оленину, записал и иду завтракать. Качал воду в колодце — звонят в церквах. Думал: я, бывало, злился на звоны Иверской и т. п. — Не право злился. Касаткин, Арханг[ельский], не гово[ря] об Ивине, с трудом расстаются с верой в чудеса и исполнение молитв о внешнем, так что же нетронутая масса? Придет им в свое время, а пока нет повода, что ж им делать? Одни фарисеи, т. е. те, кто знает и продолжает. Горе вам, книжники
