Страница:L. N. Tolstoy. All in 90 volumes. Volume 48.pdf/80

Эта страница не была вычитана

Встал поздно, мы дружны. Последний раздор оставил маленькие следы (незаметные) или может быть — время. Каждый такой раздор, как ни ничтожен, есть надрез — любви. Минутное чувство увлечения, досады, самолюбия, гордости — пройдет, а хоть маленький надрез останется навсегда и в лучшем, что есть на свете, в любви. Я это буду знать и беречь наше счастье, и ты это знаешь. — Поправлял корректуры. Таня с Сашей увлекли к Тулинову. Там азартный и милый полячок. Дома вдруг зарычал на С[оню] за то, что она не ушла от меня. И стало стыдно и страшно. За обедом весело. Мама. Таня — прелесть наивности эгоизма и чутья. Как она отнимет у Л[юбови] А[лександровны] чай, или повалит ее. Люблю и не боюсь. С[оня] этак иногда бывает ко мне. Вздремнул, написал письма толково. В Кремле с Ильиным, воспоминания войны и молодости и силы. Полководец — римский нос, сухой, и только успех дела и никаких других соображений. У С[они] с Т[аней] и С[ашей] свой разговор о будущем, дружбы и любви, Ясенков и Ясной, и нежности. Т[аня] раскисла. С[аша] тронут. С[оня] говорит: мама переменилась, она смотрит физически другими на меня глазами — трогательно. И я не могу показать ей всю мою любовь, как в девках.

23 Января. Правду сказал мне кто-то, что я дурно делаю, пропуская время писать. Давно я не помню в себе такого сильного желания и спокойно-самоуверенного желания писать. Сюжетов нет, т. е. никакой не просится особо, но, заблужденье или нет, кажется, что всякой сумел бы сделать. Тип профессора западника, взявшего себе усидчивой работой в молодости диплом на умственную праздность и глупость, с разных сторон приходит мне; в противоположность человеку, до зрелости удержавш[ему] в себе смелость мысли и нераздельность мысли, чувства и дела. Еще положение: любви мужа, строгой к себе, всё поглощающей, сделавшейся делом всей жизни, в столкновении с увлечением вальса, блеска, тщеславия и поэзии минуты. Пол[инька] Сакс и пожалуй нынешняя драма: Грех да беда. Я никогда не испытывал более сильного и ни одной фальшивой нотой не нарушенного впечатления. Поправлял Казаков — страшно слабо. Верно, публика поэтому будет довольна. Была лихорадка, всё праздность и всё тягощусь ею. С ж[еною] самые

50