Знание только тогда знание, когда оно приобретено усилиями своей мысли, а не одной памяти.
Только когда мы совсем забудем то, чему учились, мы начинаем истинно познавать. Я ни на волос не приближусь к познанию предмета до тех пор, пока буду смотреть на предмет так, как научили меня смотреть. Чтобы познать предмет, я должен подойти к нему, как к чему-то совершенно неизвестному.
От учителя мы ждем, что он сделает из своего слушателя сначала рассудительного человека, затем разумного и, наконец, ученого.
Такой прием имеет ту выгоду, что если ученик и не достигнет никогда последней ступени, как это обыкновенно и бывает в действительности, он все-таки выиграет от обучения и станет более опытным и умным, если не для школы, то для жизни.
Если же этот прием вывернуть наизнанку, тогда ученики схватывают что-то вроде разума, прежде чем в них выработается рассудок, и выносят из обучения заимствованную науку, которая только как бы приклеена, но не срослась с ними, причем их духовные способности остаются такими же бесплодными, как и раньше, но в то же время сильно испорченные воображаемой ученостью. В этом причина, почему мы нередко встречаем ученых (вернее, обученных людей), которые обнаруживают очень мало рассудка, и почему из академий выходит в жизнь больше нелепых голов, чем из какого-нибудь другого общественного класса.
Наука не в школах. В школах — чопорное тупоумие невежд. Наука в книгах и в личном самостоятельном труде над приобретением
