первымъ дѣломъ ставитъ себя въ такое положеніе, чтобы не слыхать этихъ сужденій. Если же и слышитъ, то впередъ рѣшаетъ, что это — только голосъ зависти.
Дорожить надо сужденіями о себѣ особенно невыгодными, недоброжелательными, какъ сказалъ кто-то, когда ему сказали, что про него говорятъ дурно: «Они бы еще не то сказали, если бы знали про меня всё то, чтò я знаю».
Гордый человѣкъ съ увѣренностью предписываетъ другимъ, чтò имъ надо дѣлать, тогда какъ самъ не знаетъ, чтò ему нужно для себя дѣлать. Смиренный человѣкъ, напротивъ, старается узнать, чтò ему должно дѣлать, и не позволяетъ себѣ думать о томъ, чтобы предписывать другимъ, чтò имъ надо дѣлать.
Гордость лишаетъ человѣка лучшаго блага — любви. Для любви нужно признавать предметъ своей любви выше себя. Гордые же люди не могутъ никого признать выше себя.
Ничто такъ не разъединяетъ людей, какъ гордость. Гордый человѣкъ несетъ далеко передъ собой какъ бы заборъ, изображающiй его воображаемое величіе, и заборъ этотъ не подпускаетъ никого. Разъединеніе это еще больше, когда гордецъ встрѣчается съ гордецомъ.
Разумный человѣкъ никогда не бываетъ вполнѣ увѣренъ, что онъ правъ. Только гордый человѣкъ, какую бы глупость и гадость ни сказалъ и ни сдѣлалъ, никогда не сомнѣвается въ томъ, что онъ правъ.
Гордость тѣмъ и соблазнительна, что ставитъ человѣка выше осужденія людей. «Чтò бы они ни говорили обо мнѣ, они не могутъ понимать меня».
Нѣтъ ничего опаснѣе и вреднѣе для души, какъ то, чтобы считать себя членомъ какого-нибудь кружка людей. Часто изъ-за товарищества сдѣлаешь нехорошее, чего бы не сдѣлалъ, если бы не былъ въ кружкѣ.
