Внешний, вещественный мир сам по себе не такой, каким мы его познаем. Для существ с другими, чем наши, чувствами и свойствами познания, он будет совсем другой. Так что всё то, что вещественно в этом мире, не может быть вполне известно нам. Вполне известно нам только то, чтò духовно в нас самих, то, чтò наверное везде всегда одно и то же для всех существ.
Когда мир начал существовать, разум сделался его матерью. Тот, кто сознает, что основа жизни его — дух, знает, что он находится вне всякой опасности. Когда он закроет уста и затворит врата своих чувств в конце жизни, он не испытает никакого беспокойства.
Из всякого трудного положения сейчас же выйдешь, если только ясно сознаешь то, что в тебе живет Бог.
Я — не только не я, плотский Иван, Петр, от рождения и до смерти, но я по телу — только передаточное звено между моими предками и потомками; я, мое телесное я, — только мгновенная вспышка чего-то. Если есть во мне что-нибудь действительно существующее, то очевидно, что это не телесное я.
Пока мы не познали, чтò в нас, какая нам польза знать, чтò вне нас? Да и можно ли, не познав себя, познать мир? Может ли тот, кто слеп дома, быть зрячим в гостях?
Капля, попадая в море, становится морем. Душа, соединяясь с Богом, становится Богом.
То, чтò делаешь для себя или для людей с определенной целью, всегда слабо, и результаты гадательны. То же, чтò делаешь
