соединятся тем, чтò и не могло не соединять их: одно и то же начало, дающее жизнь всем людям.
Если бы мы только держались твердо того правила, чтобы, соединяясь с каждым человеком в том, в чем мы согласны, не требовать от него согласия с тем, с чем он не согласен, и просили бы его не требовать того же от нас, то мы никогда и не нарушили бы главного завета Христа — единения, и были бы, не произнося слова Христос, гораздо более христианами, чем если бы мы какими бы то ни было средствами заставили людей сказать, что они поверили в Христа и разные догматы, в которые они не поверили.
Путь к единению человек узнает так же легко, как мы узнаем проход, проложенный досками через трясину. Только сверни прочь с пути — и завязнешь в трясине раздора и злобы.
Один индийский мудрец говорит: «Как мать бережет свое единственное детище, ухаживает за ним, оберегает и воспитывает его, так и ты, всякий человек, расти, воспитывай и оберегай в себе самое дорогое, чтò есть на свете: любовь к людям и ко всему живому». Этому учат все веры: и браминская, и буддийская, и еврейская, и китайская, и христианская, и магометанская. И потому самое нужное на свете — это выучиться любить.
То, что нам хорошо, когда мы любим и когда нас любят, показывает нам, что благо нашей жизни только в любви.
Нет в мире ничего дороже любви от людей. Но удивительное дело: для того, чтобы люди любили тебя, не надо угождать им, а надо заботиться только о том, чтобы приближаться к Богу. Только заботься о том, чтобы приближаться к Богу, и не думай о людях, и люди полюбят тебя.