самое лучшее и для меня, и для моих сыновей, и для вас самих, хотя бы и не обещались мне этого.
— Мы постараемся поступать так, — ответил Критон. — Но как похоронить тебя?
— Как хотите, — ответил он и, улыбнувшись, прибавил: — Я все-таки, друзья мои, не могу убедить Критона в том, что Сократ — это только тот я, который сейчас беседует с вами, а не тот, кого он через несколько времени увидит неподвижным и холодным.
Сказавши это, он встал и пошел в комнату, чтобы омыться. Критон пошел за ним; нам же он приказал ожидать. Итак, мы ожидали, разговаривая между собой о том, что было говорено, и о том несчастии, которое постигло нас, лишая нас друга, учителя и руководителя.
Когда Сократ окончил омовение и к нему были приведены его дети — у него было два маленьких сына и один взрослый — и когда вошли его домашние женщины, он, поговоривши с ними, выслал женщин и детей и опять вышел к нам. Уже было близко к солнечному закату, когда Сократ вышел к нам. Скоро после него вошел служитель одиннадцати и, подошедши к Сократу, сказал:
— Сократ, ты, конечно, не будешь обвинять меня, раздражаться и бранить меня, как раздражаются и бранят меня приговоренные, когда я по приказанию одиннадцати требую, чтобы они выпили яд. Я узнал тебя за это время и считаю тебя человеком самым благородным, кротким и лучшим из всех тех, которые входили сюда, а потому надеюсь, что и теперь ты негодуешь не против меня, — потому что ты знаешь виновников дела, а против них. Я пришел объявить тебе, что время пить яд, — прощай и старайся перенести как можно легче то, что неизбежно.
Сказав это, служитель заплакал, — отвернулся в сторону и вышел.
— И ты прощай, — сказал Сократ, — мы же сделаем свое дело. А затем, обратившись к нам, прибавил: — Какой хороший человек! За это время он навещал меня, беседовал со мною, и я узнал в нем очень хорошего человека. И теперь как трогательно он жалеет меня! Ну, Критон, исполним же его требование; пусть мне принесут яд, если он готов.
— Я думаю, Сократ, — возразил Критон, — что солнце еще высоко, да, кроме того, многие принимают яд только
