— Да разве это было возможно? — спросил Мигурский.
— Очень. Всё было обдумано, и Сибирь была в наших руках. К весне должно было начаться движение одновременно всюду. Было обдумано всё до мельчайших подробностей. В случае успеха Сибирь отделялась от России и становилась самостоятельной. В случае же неуспеха все заговорщики бежали в киргизскую степь, в Ташкент, в Бухару, оттуда в английскую Индию.
Всё было обдумано и успех был верный, если б не изменили два человека. Выдали начальству. Начались аресты, и всё пропало.
— Чем же кончилось? — спросила Альбина.
— Смертью, — отрывистым басом сказал Росоловский.
— Казнили? — спросил Мигурский.
— Да, как они казнят. Палками. 7000 палок.
— Да неужели?
— Я видел, — сказал Росоловский, и медленным басом, всё больше и больше хмурясь, стал рассказывать про казнь, при которой он присутствовал.
Казнь эта, по рассказу Росоловского, была ужасна. Прежде других казнили тех шесть человек, которые были приговорены к 7000 ударов палок, которые по положению (о палках были тоже высочайше утвержденные положения) должны были быть не толще и не тоньше того, чтобы три могли входить в дуло ружья. Два батальона солдат, около 1000 человек, должны были, вытянувшись длинной улицей, стоять с такими палками и бить по оголенной спине тех людей, которых два унтер-офицера вели мимо них привязанных к прикладам ружей.
Первого повели доктора Шакальского, друга Сироцинского и одного из главных учредителей заговора. Шакальский этот, по рассказу Росоловского, был святой самоотверженный человек, обожаемый всеми, даже русскими, среди которых он жил и которым во всякое время дня [и] ночи подавал врачебную помощь.
«Кабы он был тут, когда болели мои крошки», подумала Альбина.
— Его повели первым, — рассказывал Росоловский. — За ним шел русский доктор и[1] всё время говорил солдатам: «Не бейте, он больной, слабый». Но солдаты били. Им нельзя было не бить, потому что сзади солдат ходили офицеры и били тех, кто слабо бил. Я не мог всего видеть с того места, где я стоял, — говорил Росоловский, — но слышал бой барабанов, и когда шествие приближалось ко мне, слышал свист палок, звук ударов, и слышал раз и слова русского доктора: «тише, не бейте». Продолжалось это не менее часа, и кончилось тем, что он все-таки упал, и его унесли. Потом повели второго. Потом третьего,
- ↑ Зачеркнуто: жалел
