участия в военной службе, как призывающийся или как плательщик податей тому правительству, которое употребляет эти подати на военное дело, служит отказом этим великую службу богу и людям, потому что этим отказом самым действительным способом содействует движению вперед человечества к тому лучшему общественному устройству, к которому стремится и должно придти человечество.
Но мало того, что выгодно отказаться от участия в военной службе и что должно это сделать, большинству людей нашего времени, если только они свободны от гипноза, невозможно не отказаться от военной службы. Для всякого человека есть поступки нравственно невозможные, столь же невозможные, как невозможны бывают действия физические. И таким нравственно невозможным поступком для огромного большинства людей нашего времени, если только человек свободен от гипноза, есть обещание рабского повиновения чуждым и безнравственным людям, заведомо имеющим целью убийство людей.
А потому всякому человеку нашего времени не только выгодно и должно отказаться от участия в военной службе, но даже невозможно не сделать этого, если только он свободен от одурения гипноза.
«Но что же будет, когда все люди откажутся от военной службы и не будет узды и страха на злых, и злые восторжествуют, и не будет защиты от диких — от желтой расы, — которые придут и завоюют нас».
Не буду говорить о том, что злые уже давно восторжествовали и торжествуют, и, борясь между собой, давно уже властвуют над христианами, так что нельзя бояться того, что давно уже совершилось, не буду говорить и о том, что страх перед дикими и желтыми, которых мы старательно раздражаем и обучаем войне, за есть пустая отговорка, что для воображаемой защиты от этих диких и желтых достаточно одной сотой части войск, которые теперь содержит Европа, не буду говорить про это потому, что рассуждения о том, что может произойти вообще для мира от такого или иного нашего поступка, не могут служить руководством наших поступков и нашей деятельности. Человеку дано другое руководство, и руководство несомненное — руководство его совести, следуя которому, он несомненно знает, что делает то, что должно. И потому все рассуждения о той опасности, которая предстоит отдельному человеку, отказывающемуся
