есть шайка насильниковъ, отстаивающихъ свое положенiе и желающая привлечь насъ къ участію въ своихъ преступленіяхъ, признаніе этого факта и потому нетолько воздержанія отъ всякаго участія въ этой преступной дѣятельности, но и какого бы то ни было признанiя тѣхъ учрежденій, которыми правительство прикрываетъ свои преступленія. Ясное признаніе того, что Царь никакъ не есть коронованная особа, глава правительства, а простой жалкій заблудшiй человѣкъ, воля и слова котораго имѣютъ для насъ столько же значенiя, какъ слова всякаго заблудшаго человѣка, что тоже самое всѣ эти учрежденія, министерства, суды. Не говоря уже объ отношеніи христіанина къ теперешней власти въ Россіи, простое сознаніе своего человѣческаго достоинства должно заставить всякаго человѣка не поддаваться тѣмъ внушеніямъ, которыя старательно совершаются правительствомъ, оправдывая свои дѣла разными воображаемыми авторитетами конституціи, суда, администрацiи, полиціи и т. п., а прямо и просто признавать то, что есть насильническая ⟨власть⟩ шайка, захватившая власть и желающая привлечь къ участію въ своемъ дѣлѣ простыхъ непреступныхъ людей.
но признавать я васъ ничѣмъ инымъ не могу какъ только нарушителями всякой справедливости и всякаго добра и потому добровольно нетолько участвовать въ вашихъ гадостяхъ не могу и не буду, не могу и не буду также признавать и всѣхъ тѣхъ искусственныхъ понятій судовъ, министерствъ, думъ, палатъ, церкви, которыми вы думаете оправдывать свои преступленія.
Въ противномъ же случаѣ, какъ это происходитъ среди нашего общества, раздѣленнаго на два класса людей: одного небольшого числа властвующихъ, роскошествующихъ, а другого огромнаго большинства, лишеннаго возможности пользоваться своими трудами и задавленнаго, когда одни ненужныя для большинства людей знанія доведены до высшей степени обработки, другія же прямо вымышлены для оправданiя ложнаго устройства общества, третьи же самыя важныя и нужныя или чуть намѣчены или вовсе отсутствуютъ.
Вслѣдствіе чего знанія эти въ нашемъ мірѣ пріобрѣтаются только за денежное вознагражденіе людьми богатыхъ классовъ и тѣмъ небольшимъ числомъ людей изъ трудящагося народа, которые посредствомъ пріобрѣтенныхъ знаній, вступая въ кругъ богатыхъ сословій, избавляются отъ необходимаго физическаго труда.
Вотъ это то знаніе потеряно людьми нашего времени. Знаніе того, что зло не искореняется зломъ, а только усиливается имъ, что только добро можетъ противодѣйствовать злу, что люди всѣ братья и что не одинъ человѣкъ не имѣетъ права устраивать жизнь другихъ людей, a тѣмъ болѣе дѣлать самое большое зло, которое можно нанести человѣку — убивать его, вотъ это то знаніе и нужно сообщить заблуждающимся умамъ, и до тѣхъ поръ, пока оно не будетъ усвоено ими, не можетъ быть опровергнуто заблужденіе, и не можетъ быть искоренено то зло, съ которымъ борются тѣ люди, которые обладаютъ этимъ необходимымъ для жизни знаніемъ.
Знаю, что дѣло это не легкое. Наемщики и одобрители палачей инстинктомъ самосохраненія чувствуютъ, что знанія эти сдѣлаютъ для нихъ невозможнымъ удержаніе того положенія, которое они занимаютъ и которымъ дорожатъ, и потому не только сами не усваиваютъ этого знанія, но всѣми средствами власти, насилія, обмана, коварства, лжи, жестокости стараются скрыть отъ людей эти знанія, извращая ихъ и подвергая распространителей ихъ всякаго рода лишеніямъ и страданіямъ.
И потому, если мы точно хотимъ бороться противъ этого отравляющаго жизнь нашего міра зла, то давайте бороться противъ него тѣмъ однимъ средствомъ, которое уничтожаетъ его: высказываніемъ и распространеніемъ того знанія, которое уничтожаетъ заблужденіе.
Какое же это знаніе? Знаніе это одно: религіозное сознаніе человѣчествомъ единства того духовнаго начала, которое даетъ жизнь всѣмъ людямъ, и сознаніе необходимости одинаковаго уваженія и любви ко всѣмъ, всѣмъ безъ исключенія людямъ: палачамъ, ⟨царямъ,⟩ императорамъ, экспропріаторамъ, ворамъ, разбойникамъ, генераламъ... Давайте же, сколько можемъ, дѣлать это.
Въ наше время у насъ по деревнямъ завелось нѣчто совершенно новое, не виданное и неслыханное прежде и ⟨не только⟩ тяжело мучительное, отравля[ю]щее жизнь всего населенія, ⟨но угрожающее сдѣлать жизнь совершенно невозможною⟩. Это нѣчто есть нищенство, разросшееся и разростающееся въ какой то такой ужасной прогрессіи, при которой жизнь населенія становится все тяжелѣе и тяжелѣе и скоро станетъ совершенно невозможной. Каждый день въ нашу деревню изъ... дворовъ[1] разводятъ на ночлегъ отъ... до...[2] теперь зимой, холодныхъ, голодныхъ оборванныхъ людей. О томъ, каковы эти люди по своему внѣшнему виду,[3] не[4] можетъ представи[ть] себѣ ни одинъ городской житель, не видавшій такихъ людей. На дняхъ приходилъ къ намъ такой несчастный. Онъ почти раздѣтъ ― на немъ остатки разваливающейся и обуви и одежды, лицо его худое, одутловатое, все въ гнойныхъ струпьяхъ, въ такомъ же положеніи и все его тѣло. И такой человѣкъ и болѣе или менѣе подобные ему приходятъ въ деревню, и десятскiй отводитъ ихъ не въ нашъ домъ, гдѣ десятки чистыхъ комнатъ, не въ домъ священника, дьякона, торговца, даже[5] учителя, а въ очередной домъ[6] къ хозяину, у котораго одна горница, гдѣ вся семья, жена, снох[и], дѣвушки, ребята, и надо не только дать мѣсто для ночлега этому вонючему, обсыпанному, какъ струпами и болячк[ами] человѣку, но нельзя и не посадить его за ужинъ, когда хозяева сами сядутъ. И это черезъ день, два, и во всѣхъ дворахъ и по всей Россіи. Мало того: это ночные постояльцы, но середи дня зайдутъ не два, не три такихъ[7]
- ↑ Зачеркнуто: приходятъ на ночле[гъ]
- ↑ Зач., восстановлено и снова зач.: человѣкъ
- ↑ Зач.: трудн[о]
- ↑ Зач.: во[зможно?]
- ↑ Зач.: не
- ↑ Зач.: к|оторый] на очереди
- ↑ Зач.: человека]
