Но вѣдь государство и есть то самое ужасное суевѣріе, во имя котораго совершаются тѣ злодѣянія, отъ которыхъ страдаютъ люди, и потому уничтоженіе государства и будетъ то самое, что нужно народу для избавленія его отъ давнишняго грѣха подчиненія власти и всѣхъ бѣдствій и развращенія, происшедшихъ отъ него.
Если всѣ покоренные Россіи народы освободятся и отдѣлятся отъ Россіи, то такое освобожденіе народовъ отъ порабощенія, отвѣчу я, можетъ быть только радостно для всякаго человѣка, свободнаго отъ вѣры въ государство: радостно и по сочувствію къ этимъ народамъ и потому, что освобожденіе ихъ снимаетъ съ каждаго русскаго долю отвѣтственности за ихъ порабощеніе.
Что же касается до порабощенія русскихъ людей, если они не будутъ подчиняться власти, Нѣмцами, Турками, Шведами, то людей, не подчиняющихся власти, точно также могутъ постигнуть всякія бѣдствія, какъ и людей покорныхъ власти, какъ это постоянно происходитъ при всякпхъ войнахъ — 12-й годъ — французовъ въ Россіи, 70-й годъ — прусаковъ во Франціи. На практикѣ для неподчиняющихся власти гораздо меньше поводовъ къ насилію и порабощенію, чѣмъ при порабощеніи власти. Опасность та же при повиновеніи и при неповиновеніи; разница только въ томъ, что при неповиновеніи власти труднѣе поработить народъ, чѣмъ при повиновеніи.
Христіанскіе народы думали удержать вѣру въ христiанство, извративъ его такъ, чтобы оно не противорѣчило государству, но для согласованія христіанства съ государствомъ нужно было полное извращеніе христіанства. Полное же извращенiе христіанства сдѣлало то, что на мѣсто религіознаго ученія, руководящаго жизнью, стали полуязыческіе обряды, и христіанскіе народы запада, оставшись безъ всякаго нравственно-религіознаго руководства, слѣдуютъ въ жизни только одному признаваемому ими выше всѣхъ другихъ закону государства, прямо противоположному христіанскому ученію. Такому же обману и извращенію подвергся и русскій народъ. И это то извращеніе христіанства и постановка на его мѣсто государственной вѣры и дѣлаетъ то, что русскій народъ въ предстоящемъ ему шагѣ колеблется, а не выбираетъ сразу то простое, естественное и благодѣтельное рѣшеніе, которое само собой представляется ему.
Есть поразительный эпизодъ исторіи павликіанской секты.
Византійскій императоръ или императрица послалъ своего
