Владимиръ Григорьевичъ,
Прочелъ вашу статью, и вотъ что мнѣ хочется сказать о ней.
«Нѣтъ болѣе безнадежныхъ глухихъ, какъ тѣ, которые не хотятъ слышать». Противъ такихъ глухихъ ничего не сдѣлаешь. И прочтя вашу статью, я невольно подумалъ про нихъ и пожалѣлъ, что ихъ такъ много.
Одинъ мой знакомый, страстный охотникъ на дикихъ и опасныхъ звѣрей, говорилъ, что когда выведутся такіе звѣри, спортъ можетъ состоять въ томъ, что человѣкъ будетъ становиться съ ружьемъ или пистолетомъ на рельсы лицомъ къ летящему на него локомотиву. Въ локомотивѣ будетъ устроена кнопка, ударъ въ которую пулей остановитъ поѣздъ. Промахнулся, задавитъ.
Я думаю, что въ наше время революціонная дѣятельность очень похожа на такой спортъ; она такъ же увлекательна и такъ же безполезна. Разница только въ томъ, что тамъ, въ случае вѣрнаго выстрѣла, спортсменъ можетъ быть не задавленъ, въ революціонной же дѣятельности онъ всегда навѣрное будетъ задавленъ.
Я не говорю о побудительныхъ причинахъ революціонной дѣятельности. Причины эти самыя разнообразныя: отъ самаго искренняго юношескаго желанія самопожертвованія для служенія людямъ до мелочного самолюбія и раздраженія, заставляющихъ избирать революціонную деятельность только потому, что она даетъ возможность безъ особеннаго труда сверху внизъ смотрѣть на огромное большинство людей.
Я говорю о томъ характерѣ, который, по ея нецѣлесообразности, всегда въ наше время принимаетъ революціонная дѣятельность.
Только вспомнить русскія попытки недворцовыхъ революцій, начиная съ 14-го Декабря до послѣднихъ дѣлъ несчастнаго Гершуни. Попытка революціи 14-го Декабря, происходившая въ самыхъ выгодныхъ условіяхъ случайнаго междуцарствія и принадлежности къ военному сословію большинства членовъ и в Петербургѣ и въ Тульчинѣ, — и та не имѣла ни малѣйшаго
