и ночью часовые, он не мог бы не подумать, что на острове живут одни разбойники. Разве не то же с европейскими государствами?
Как же мало влияния имеет на людей религия, или как мы еще далеки от истинной религии!»
Я кончал эту статью, когда пришло известие о погибели шестисот невинных жизней против Порт-Артура. Казалось бы, бесполезные страдания и смерть этих несчастных, обманутых, ни за что погибших ужасной смертью людей должны бы образумить тех, которые были причиной этой погибели. Я не говорю о Макарове и других офицерах — все эти люди знали, что и зачем они делают, и добровольно, из-за выгод, из-за честолюбия, прикрываясь очевидной, но не обличаемой только потому, что она всеобщая, ложью патриотизма, делали то, что делали; я говорю о тех несчастных, собранных со всей России людях, которых с помощью религиозного обмана и под страхом наказания, оторвав от их честной, разумной, полезной, трудовой, семейной жизни, загнали на другой конец света, посадили на жестокую и нелепую машину убийства и, разорвав в клочки, потопили вместе с этой глупой машиной в далеком море, без всякой нужды и какой бы то ни было возможности пользы от всех тех лишений, усилий, страданий и смерти, которая их постигла.
В 1830 году, во время польской войны, посланный от Хлопицкого в Петербург адъютант Вылежинский в разговоре с Дибичем, шедшем на французском языке, на поставленное Дибичем условие, чтобы русские войска вступили в Польшу, Вылежинский сказал:
— Monsieur le Maréchal, je crois que de cette manière il est de toute impossibilité que la nation polonaise accepte ce manifeste...
— Croyez-moi, l'Empereur ne fera pas de concessions.
— Je prevois donc qu’il y aura guerre malheureusement, qu’il y aura bien du sang répandu, bien de malheureuses victimes.
— Ne croyez pas cela, tout au plus dix mille hommes qui périront des deux côtés et voilà tout.[1] «Tis mille hommes et
- ↑ [ — Господинъ маршалъ, я думаю, что при этихъ условіяхъ совершенно невозможно, чтобы польскій народъ согласился принять этотъ манифеcтъ. — Повѣрьте, императоръ не сдѣлаетъ уcтупокъ. — Тогда я предвижу, что, къ несчастью, будетъ война, много будетъ пролито крови, много несчастныхъ жертвъ. — Напрасно вы думаете такъ, самое большое погибнетъ съ обѣихъ сторонъ 10 000 человѣкъ, только всего]. Вылежинскій прибавляетъ отъ себя: «Фельдмаршалъ не думалъ тогда, что болѣе 60 000 только русскихъ погибнетъ въ этой войнѣ, не столько отъ непріятельскаго огня, сколько отъ болѣзней, и что онъ самъ будетъ въ томъ числѣ.
