Страница:L. N. Tolstoy. All in 90 volumes. Volume 35.pdf/342

Эта страница не была вычитана

— Панов! — крикнул фельдфебель.

— Здесь!

— Кондаков!

— Здесь!

— Никитин!

[1] Я.. у..

— Троим в секрет за ворота.

[2]После ужина в 9-м часу, — уже было совсем темно, и яркие звезды зажглись над горами, — Панов, Кондаков и Никитин[3] вышли из казарм и с ружьями на плечо пошли по улице укрепления за ворота.[4] Место, где ложились секреты, было в четверти версты от ворот.

Дойдя до этого места, Кондаков снял ружье с плеча, стукнул его о земь и остановился.

— Шабаш, ложись, ребята.

Другие два солдата сделали то же. Хотя курить запрещалось, Никитин все-таки закурил, Панов затягивался из его трубки, и между ними начался разговор.

Никитин был молодой человек, недавно сданный по очереди из большой хорошей семьи Владимирской губернии. Дома осталась молодая еще мать, красавица жена, три брата с женами и ребятами. Никитин, Петра, пошел охотно за брата. Но теперь, как это часто бывает, он раскаялся в своем добром поступке. Тоска съела его. Зачем он бросил богатый дом, родительницу, жену; зачем живет здесь, на чужой стороне, ходит рубить лес без толку и стреляет по татарам? Не мог сжиться Петра с этой жизнью, и курил, и пил он, и тоска всё хуже и хуже одолевала его. Два раза он думал бежать, да и выходил за крепость, но[5] молился и проходило.[6] Особенно тяжело было Петру то, что солдаты товарищи, которые по его соображениям должны были испытывать то же, что и он, не только не понимали его, и когда он заговаривал с ними о своей тоске,[7] смеялись над ним, но, напротив, как будто были совсем довольны своей жизнью и гордились ею.

[8]— Эх, житье, — сказал Петра, садясь на землю и отчищая под собой сухие листья и ветки.

  1. Зачеркнуто: Зз...десь
  2. Зач.: Солдаты разошлись
  3. Зач.: оделись, взяли ружья и большим шагом
  4. Зач.: когда уже стало совсем темно. Был легкий мороз
  5. Зач.: вспоминал о доме
  6. Зач.: Солдаты товарищи
  7. Зач.: Он говорил совсем другое.
  8. Зач.: — Что, Иван Фадеич, долго это так будет? — Что долго? — А вот будем ходить жечь, он в нас палить, мы в него? — А пока замирится. — И не скучно вам, Иван Фадеич? — Чего? — Как чего?
320