въ нравственномъ отношенiи и долженъ былъ отталкивать, но дѣйствительное состояніе людей, жившихъ въ этой средѣ, было не безнравственное, какъ оно представлялось, а, напротивъ, очень жалкое. Хорошіе люди какъ бы принуждались тутъ быть безнравственными, и это то особенно трогало и привлекало къ нимъ Нехлюдова.
Двѣ изъ женщинъ были знакомы Нехлюдову. Одна была Вѣра Ефремовна, по совѣту которой онъ устроилъ Маслову съ политическими. Другая была Марья Павловна, та самая красивая, сильная дѣвушка съ бараньими глазами, съ которой онъ говорилъ во время свиданія въ тюрьмѣ. Незнакомыя же женщины были: молоденькая, хорошенькая и кокетливая дѣвушка, дочь щеточнаго фабриканта Грабецъ, вѣрно прозванная товарищами «птичкой» и кружившая всѣмъ головы, и замужняя женщина-врачъ Ранцева, разлученная съ ребенкомъ и мужемъ-революціонеромъ, оставшимся въ Россіи.
Вѣра Ефремовна была представительница самаго распространеннаго типа революціонерокъ — женщинъ, незамѣтно для себя и бессознательно отдающихся самымъ эгоистическимъ побужденіямъ, съ свойственной женщинамъ умственной неясностью и ловкостью объясняя эти эгоистическіе поступки самыми возвышенными отвлеченными мотивами. Они поступали точно также, какъ поступаютъ многіе и многіе мущины и женщины изъ бѣднаго крестьянства или мѣщанства въ монастыри, мѣняя свое сѣрое трудовое, суровое положеніе на положеніе, обставленное большими удобствами и, главное, вмѣстѣ съ тѣмъ объясняемое самыми возвышенными стремленіями. Вѣрѣ Ефремовне предстояло въ лучшемъ случаѣ выйти замужъ за причетника и провести всю жизнь въ захолустьѣ; Грабецъ точно также предстояло стояніе за прилавкомъ и продажа щетокъ въ губернскомъ городѣ. Вмѣсто этого онѣ обѣ увидали Петербургъ, сблизились съ умными, учеными людьми; главное же — сами себя увѣрили, что они оставили семью и пошли въ Петербургъ ради любви и къ наукѣ, и къ народу, и ко всѣмъ возвышеннымъ предметамъ, о которыхъ они узнавали въ Петербургѣ. Обѣ въ сущности нисколько не интересовались ни наукой (хотя обѣ были способны къ ученію), ни еще менѣе народомъ, ни соціализмомъ и еще менѣе добродѣтелью, но обѣ свои дѣвичьи порывы и мечты, въ основѣ которыхъ лежало желаніе любви, представили и другимъ и себѣ въ видѣ желанія служенія человѣчеству. Вѣра Ефремовна получила первый толчекъ на этомъ пути отъ книгъ и журналовъ, которые привезъ сынъ священника, а Птичка — прямо отъ студента, ходившаго къ ней въ лавку. Обѣ онѣ отлично, по-женски, умѣли притворяться
