Все, что разсказала о Катюшѣ добрая Катерина Ивановна, о томъ, какъ она скучала, какъ читала Пушкина, стала разсѣянна, какъ читала «Подъ вечеръ осенью ненастной», ужасно волновало его. На него жалко и страшно было смотрѣть, когда онъ съ жалкимъ выраженіемъ лица переспрашивалъ по нѣскольку разъ, какъ все было, особенно то, что мучало его:
— Такъ и сидѣла молча въ слезахъ? Такъ и сидѣла и читала? Тетинька, вѣдь я мерзавецъ. Правда, это гадость? Да вѣдь надо поправить.
Когда онъ узналъ, что она была беременна, не было конца его распросамъ.
— Да нѣтъ, не можетъ быть? Вѣдь это гадость. Да гдѣ же онъ, ребенокъ? И почему вы думаете, что это отъ меня?
— Да Авдотья говорила.
— Ma tante,[1] надо его взять, найти. А главное ее.
Но когда тетка сказала, что она совсѣмъ испортилась (по сплетнямъ деревенскимъ все было извѣстно у тетушекъ), Валерьянъ сталъ успокаиваться. «Да, но все таки гадко съ моей стороны. А какая милая, какая простая была», думалъ онъ.
Такъ онъ поѣхалъ, ничего не предпринявъ. И такъ съ тѣхъ поръ жизнь и его и ея пошли совершенно отдѣльно и независимо другъ отъ друга.[2] Онъ сначала попробовалъ служить, отдаться честолюбію, но это было не по характеру, онъ рѣшительно не могъ притворяться, поддѣлываться и тотчасъ же вышелъ. Онъ поѣхалъ за границу, въ Парижъ, попробовалъ наслажденія самыя утонченныя, чувственныя. Это тоже было ему не по характеру и оттолкнуло его.[3] Онъ вернулся въ Россію, въ деревню. Конецъ лѣта и осень проводилъ онъ на охотѣ, зиму въ Петербургѣ, Москвѣ или за границей. Не говоря объ удовольствіяхъ матеріальныхъ, чистоты, изящества помѣщеній, одежды, экипажей, пищи и питья, куренья, къ которымъ онъ привыкъ какъ къ необходимымъ условіямъ жизни, удовольствіями главными его были чтеніе художественныхъ произведеній, которыя онъ очень вѣрно и тонко чувствовалъ, и музыка, въ особенности пѣніе — женское пѣніе, особенно сильно дѣйствовавшее на него.
Въ отношеніяхъ съ женщинами Валерьянъ былъ сравнительно съ своими сверстниками[4] чистъ. Онъ никогда не имѣлъ сношеній
- ↑ [Тетушка,]
- ↑ Зачеркнуто: Такъ прошло 12 лѣтъ. Валерьянъ жилъ, какъ живутъ богатые, праздные люди. Онъ не женился, хотя и собирался нѣсколько разъ, и даже не завелъ постоянной связи.
- ↑ Зач.: Осталось у него въ жизни эстетическія радости: охота, искусство, музыка, чтеніе, хорошее кушанье, вино, женщины и карты, какъ препровожденіе времени. Но все это уже пріѣдалось. Ему было 36 лѣтъ, начинали показываться сѣдые волосы, и начинало становиться грустно за то, что изъ жизни ничего не вышло да и не можетъ выдти. Въ серединѣ зимы 1883 года онъ былъ назначенъ присяжнымъ.
- ↑ Зач.: особенно
