Страница:L. N. Tolstoy. All in 90 volumes. Volume 33.pdf/174

Эта страница не была вычитана

было говорить. Конвойный доложилъ, что ее не принимаютъ, оттого что заняты въ конторѣ. Но помощникъ смотрителя не хотѣлъ быть не правъ и еще громче закричалъ на конвойнаго:

— Такъ дожидайтесь наружѣ. Я те научу лясы разводить съ арестантами, — обратился онъ къ Масловой. — Маршъ отсюда?

Маслову увели внизъ, на дворъ. И тамъ опять приведенные арестанты проходили мимо нея и опять, какъ голодные звѣри на пищу, набрасывались на нее, щипали, обнимали и цѣловали ее. Всѣ эти выраженія вниманія теперь не трогали и не развлекали ея. Ей хотѣлось однаго — поскорѣе покурить и выпить.

На дворѣ она попросилась у конвойныхъ удалиться, для того чтобы тамъ покурить, но ее не пустили. Тогда она рѣшилась, отойдя за уголъ, закурить на дворѣ, но не успѣла затянуться разъ, какъ проходившій надзиратель крикнулъ на нее и велѣлъ идти въ контору.

Когда ее приняли и свели въ женскій коридоръ, было уже 6 часовъ вечера, время ужина.

* № 66 (рук. № 22).
Глава 35.

На слѣдующій день, въ Воскресенье, въ 5 часовъ утра, въ коридорѣ тюрьмы раздался пронзительный звонокъ.

Арестантки 5-й женской камеры стали подниматься.

Кораблева не спала и разбудила Маслову, которая, спокойно дыша, лежала подъ кафтаномъ и находилась въ томъ состояніи сна, т. е. полной безсознательности, состояніе, которое въ ея теперешней жизни она предпочитала даже опъяненію. «Ахъ опять жизнь»,[1] съ ужасомъ подумала она, просыпаясь и почуя усилившуюся къ утру вонь, и хотѣла опять заснуть, уйти въ область безсознательности, но привычка страха пересилила сонъ, и она поднялась и, подобравъ ноги, сѣла оглядываясь.

Женщины уже всѣ поднялись, только дѣти еще спали. Корчемница осторожно, чтобы не разбудить дѣтей, вытаскивала изъ подъ нихъ халатъ. Сторожиха развѣшивала у печки тряпки, служившія пеленками; худая воровка, схватившись за грудь, съ налитымъ кровью лицомъ откашливалась и, въ промежуткѣ вздыхая, почти вскрикивала.[2] Рыжая, съ своимъ огромнымъ животомъ, лежала навзничь и громко разсказывала видѣнный ею сонъ. Старуха стояла передъ образомъ и истово крестилась и кланялась, шепча молитвы. Дьячиха опять ходила босыми ногами взадъ и впередъ по камерѣ. Дуничка[3] подвивала на палецъ волосы. Федосья, миловидная мужеубійца, тоже чесала волосы.

  1. Зачеркнуто: острогъ,
  2. Зач.: Собиравшіяся къ обѣднѣ расчесывали волосы и мѣняли бѣлье.
  3. Зач.: доставъ изъ своей постели мыло и полотенце и дожидаясь отпиранiя дверей.
162