въ самомъ жестокомъ, доводимомъ до послѣдней степени тяжести рабствѣ землевладѣльцами.
Онъ удивлялся теперь, какъ могъ онъ прежде не только не видать этого, но еще предъявлять какія то требованія къ крестьянамъ и осуждать ихъ.
Въ воскресенье собрались у амбара повѣщенные объ этомъ выбранные крестьяне трехъ деревень, среди которыхъ находилась земля Нехлюдова. Весь вечеръ наканунѣ Нехлюдовъ писалъ, измѣнялъ, поправлялъ свой проэктъ и условія и придумывалъ то, что онъ скажетъ имъ.
Утромъ онъ вновь перечелъ и переписалъ проэктъ условія и сталъ дожидаться мужиковъ. Съ 10 часовъ они стали собираться. Нѣсколько разъ Нехлюдовъ выглядывалъ изъ окна и видѣлъ, какъ все прибавлялось и прибавлялось мужиковъ, какъ они медлительно и важно подходили въ своихъ кафтанахъ и шапкахъ, большей частью съ палками, къ прежде собравшимся и, раскланявшись, садились на приступки амбара или становились кружкомъ и бесѣдовали. Онъ выглядывалъ изъ окна, не выходя къ нимъ, потому что зналъ, что разстроитъ ихъ, и дожидался, пока соберутся всѣ.
Наконецъ прикащикъ пришелъ сказать, что собрались всѣ. Нехлюдовъ заглянулъ въ окно. Толпа была большая и громко гудѣла. Нехлюдову стало жутко. Онъ шелъ дѣлать благодѣяніе — такъ онъ разсуждалъ — и хвалилъ себя за это, а въ глубинѣ души онъ чувствовалъ себя виноватымъ воромъ, который, прежде чѣмъ быть пойманнымъ, хочетъ сознаться въ кражѣ и возвратить ее.
Когда Нехлюдовъ подошелъ къ собранію и обнажились русыя, курчавыя, плѣшивыя, сѣдыя головы, у Нехлюдова сжалось сердце, и стало жутко. Всѣ поклонились и съ непроницаемымъ и важнымъ видомъ уставились на барина.
— Я пригласилъ васъ вотъ зачѣмъ, — началъ онъ. — Я считаю, что земля Божья и что владѣть землею можно только тому, кто работаетъ на ней, и потому считаю, что мнѣ, такъ какъ я не работаю на ней, владѣть землею нельзя, и потому я желаю передать ее вамъ.[1]
Всѣ молчали съ тѣмъ же значительнымъ видомъ. Одинъ только съ большой рыжей бородой и глубокомысленнымъ лицомъ, выдававшимся изо всѣхъ, значительно повелъ бровями и одобрительно сказалъ:
— Это такъ точно.
— Вотъ такъ я и хочу отдать вамъ землю. Отдаю я ее всю вамъ, тремъ обществамъ, но не даромъ, а съ тѣмъ условіемъ, чтобы тѣ, кто будетъ владѣть землею, платили за нее по 6 рублей за десятину, не мнѣ, а обществу, т. е. на общія дѣла всего
- ↑ Зачеркнуто: Все это было принято какъ естественное и ожидаемое.
