с своими длинными косами, сидевшая на полене против нар, на которых был чайник.
— Вот бы ему сказать, Михайловна, — обратилась сторожиха к Масловой, подразумевая под «ним» Нехлюдова.
— Я скажу. Он для меня всё сделает, — улыбаясь и встряхивая головой, отвечала Маслова.
— Да ведь когда приедет, а они, говорят, сейчас пошли за ними, — сказала Федосья. — Страсть это, — прибавила она, вздыхая.
— Я одновà видела, как в волостном мужика драли. Меня к старшине батюшка свекор послал, пришла я, а он, глядь...— начала сторожиха длинную историю.
Рассказ сторожихи был прерван звуком голосов и шагов в верхнем коридоре.
Женщины притихли, прислушиваясь.
— Поволокли, черти, — сказала Хорошавка. — Запорют они его теперь. Злы уж больно на него надзиратели, потому он им спуска не дает.
Наверху всё затихло, и сторожиха досказала свою историю, как она испужалась в волостном, когда там в сарае мужика секли, как у ней вся внутренность отскочила. Хорошавка же рассказала, как Щеглова плетьми драли, а он и голоса не дал. Потом Федосья убрала чай, и Кораблева и сторожиха взялись за шитье, а Маслова села, обняв коленки, на нары, тоскуя от скуки. Она собралась лечь заснуть, как надзирательница кликнула ее в контору к посетителю.
— Беспременно скажи про нас, — говорила ей старуха Меньшова, в то время как Маслова оправляла косынку перед зepкалом с облезшей наполовину ртутью, — не мы зажгли, а он сам, злодей, и работник видел; он души не убьет. Ты скажи ему, чтобы он Митрия вызвал. Митрий всё ему выложит, как на ладонке; а то что ж это, заперли в зàмок, а мы и духом не слыхали, а он, злодей, царствует с чужой женой, в кабаке сидит.
— Не закон это! — подтвердила Кораблиха.
— Скажу, непременно скажу, — отвечала Маслова. — А то выпить еще для смелости, — прибавила она, подмигнув глазом.
Кораблиха налила ей полчашки. Маслова выпила, утерлась и в самом веселом расположении духа, повторяя сказанные ею слова: «для смелости», покачивая головой и улыбаясь, пошла зa надзирательницей по коридору.
