никаких капризов (л. 23) |
никакого привередничанья |
|
Невежество повитух вредит детям еще более тем, что (л. 24). |
Бѣда дѣлается еще больше отъ того, что |
|
Наука тоже прямо говорит, что пеленание, и особенно тугое, весьма вредно (л. 27 обор.). |
И дѣйствительно, послѣ многихъ наблюденій стало извѣстно, что пеленаніе и особенно тугое вредно. |
|
Вот что значит лишение свежего воздуха для детей! (л. 36). |
И все это отъ недостатка чистаго воздуха. |
Очень значительные исправления, существенно изменяющие не только стиль Е. А. Покровского, но оживляющие все изложение и показывающие большое знание подробностей крестьянского быта, сделана Толстым в главе тринадцатой — «Как одевать детей?» Приводим параллельные тексты Е. А. Покровского и Толстого.
| Текст Покровского. |
Текст, исправленный Толстым. |
|
Все это, пожалуй, можно оставить без изменения с тем лишь условием, чтобы во всем этом было ребенку тепло и удобно. Но вот наступают годы, когда крестьянский ребенок рвется из своей душной избы на широкую улицу, где простор и приволье, чистый воздух и так много соблазнов для разнообразных детских игр. «Хоть умирать, да быть на этой улице!» думает ребенок и спешит туда, не смотря ни на какое время несмотря ни на какую погоду. Но как он иногда одевается, выходя на эту улицу? В иных семьях находится разве только один кожух или шуба на все плечи, большие и малые, и притом иногда сильно поношенная. И вот если в дурную или холодную погоду отец или мать не успели раньше захватить на свои |
И все это хорошо, пока ребенокъ не ходитъ и не выбѣгаетъ на улицу. Но вотъ наступаютъ годы, когда крестьянскiй ребенокъ рвется изъ избы на улицу, ему хочется и подышать свѣжимъ воздухомъ и посмотрѣть и поиграть. И ребенокъ не смотря ни на какое время года, не смотря ни на какую погоду выбѣгаетъ на улицу. Вотъ тутъ-то и надо для ребенка сдѣлать одежду такую, въ которой онъ бы могъ ходить, бѣгать, не путаясь, не раскрываясь и не озябая, какъ это большей частью бываетъ, когда ребенокъ надѣнетъ отцевскій полушубокъ, который тащится сзади по землѣ, какъ мантія у монаха, залѣзетъ до живота въ широкiя валенки взрослаго человѣка; или, наоборотъ, зимой въ трескучій морозъ въ одной рубашенкѣ и босой перебирается изъ одной |
