1-й Лакей. У Щербаковыхъ, по крайней мѣрѣ, лакеямъ угощенье. Это какіе же мужики пришли?
Ѳедоръ Иванычъ. А изъ нашей деревни. Вчера имъ баринъ продалъ черезъ банкъ землю, такъ подписываютъ бумагу.
2-й Лакей. Чтожъ рады?
Ѳедоръ Иванычъ. Да какже не рады? Совсѣмъ было разошлось вчера дѣло, да въ сеансѣ согласились подписать.
1-й Лакей. Чудно это у васъ. Я полагаю, что грѣхъ это.
Ѳедоръ Иванычъ. Какъ сказать.
Княжна. А Кисленскаго еще нѣтъ?
Бетси. Но это не минуетъ. Такъ надоѣлъ. Я истинно боюсь.
Княжна. Ну что же, не дѣлалъ предложеніе?
Бетси. Les gens!...[1] Но я вижу, что надо будетъ пройти черезъ это.
Княжна. Да, ты — партія.
Бетси. Вотъ это то и ужасно. И потому это преслѣдованіе даже противно.
Княжна (садится, ей натягиваетъ Григорій ботики). Такъ до вечера.
Княгиня. Такъ скажите папа, что я ничему не вѣрю, но пріѣду посмотрѣть его новаго медіума. Чтобъ онъ далъ знать. (Уходятъ, Бетси на верхъ.)
Григорій. Молоденькую всетаки пріятно обувать, да и живо, она сама попадетъ въ полусапожекъ, а вотъ какъ княгиня: не перегнется отъ живота, не видитъ, тычетъ мимо.
2-й Лакей (смѣется). Тоже разбираетъ!
Григорій. Нельзя. А какъ началъ обувать, она сейчасъ «лежанъ».
1-й Лакей. А это чтожъ?
Григорій. При лакеяхъ, значитъ, не говори. За обѣдомъ тоже какъ начнутъ про пакости какія говорить, сейчасъ «лежанъ», скверная должность.
2-й Лакей. Скверная ли, не скверная, кормиться надо. Даромъ намъ съ тобой 20 рублей не дадутъ въ мѣсяцъ. А вотъ посижу.
Григорій. Житье! Пожилъ бы хоть мѣсяцъ по ихнему. (Уходитъ.)
2-й Лакей (съ бакенбардами). A смѣлый этотъ у васъ молодой человѣкъ.
- ↑ [Люди.]
