Леонидъ Ѳедоровичъ. Ну съ, кто съ нами остается, милости просимъ. Всѣ невѣрующіе, я нынче жду очень знаменательныхъ проявленій.
Барыня. А я, напротивъ, боюсь, что ничего не выйдетъ и что будетъ скучно.
Толстая барыня. Вы остаетесь?
Барыня. О нѣтъ, я никогда. Леонидъ дѣлаетъ какъ онъ хочетъ. Я не принимаю никогда участія, даже и съ професіональнымъ медіумомъ. Cela me donne sur les nerfs.[1]
Самаринъ. Что же, вы не вѣрите? Жены всегда не вѣрятъ дѣлу своихъ мужей.
Барыня. Cela ne m’intéresse guère, voilà tout.[2]
Леонидъ Ѳедоровичъ. Такъ, господа, кто да кто остается?
Толстая барыня. Я вамъ не помѣшаю. Но одно, что я боюсь. На меня такъ страшно дѣйствуетъ. Я, когда еще была не замужемъ, видѣла сонъ. Сны бываютъ такіе странные, что вы не знаете, когда начинается и когда кончается. Утверждаютъ, что тутъ причина натуральная. Но нынче ужъ все отрицаютъ. И почему же, когда мы видимъ такія явленія, какъ привидѣнье... Въ Садовой, вы слышали, каждый вечеръ. Братъ моего мужа... какъ это называется? beau frère? Славянофилы любятъ это называть особенно — не шуринъ, но я никакъ не могу запомнить, — такъ...
Барыня. Pardon. Vous restez?[3] А мы, господа, пойдемте лучше ко мнѣ. Мы побесѣдуемъ или Sophie намъ попоетъ. Не правда ли. Это вамъ не помѣшаетъ. Ну. я иду.
Самаринъ, Шпюлеръ, Профессоръ, Толстая барыня. Мы остаемся.
Петровъ. А вы какъ? (Къ Бетси.) Посмотрите (на Семена), comme il est à son aise.[4]
Бетси. Да, очень хорошъ. Теперь папа съ нимъ не разстанется.
Петровъ. Останемтесь.
Бетси. Да вы будете дурачиться.
Петровъ. Вѣдь вы этаго и хотите.
Бетси. Ничуть.
Петровъ. Ну, честное слово, буду какъ мертвецъ. Мнѣ тоже интересно. Я, разумѣется, не вѣрю.
Бетси. Нѣтъ, пойдемте в secretaire.[5]
(Уходятъ.)
- ↑ [Это мне действует на нервы.]
- ↑ [Это меня мало интересует, вот и всё.]
- ↑ [Извините. Вы остаетесь?]
- ↑ [как он чувствует себя непринужденно.]
- ↑ [Название игры.]
