забыться — пьянством. Часто я замечал, когда ей очень бывало тоскливо, ей легче становилось, когда заболевал ребенок, и она могла уйти в это опьянение. Но опьянение было невольное. Ведь другого ничего не было. И со всех сторон внушалось, что вот у Екат. Сем. умерло двое, а у М. Н. доктор такой-то спас, а у тех сейчас разъехались по гостиницам и тоже спасли. Разумеется, доктора с значительным видом подтверждали всё это, поддерживали ее в этом. И она рада бы не бояться, но доктор сказал какое-нибудь словечко — заражение крови, скарлатина, а помилуй Бог, дифтерит, и всё пропало. И нельзя ведь иначе. Ведь если бы у них была, как в старину у женщин, вера, что Бог дал, Бог и взял, что ангельская душа к Богу идет, что ему, умершему ребенку, лучше умереть невинному, чем умереть в грехах и т. п., чему ведь верили же люди; если бы у них было что-нибудь подобное этой вере, то они могли бы переносить спокойнее болезни детей, а то ведь этого нет ничего, следа нет. Веры в это нет. А вера должна быть во что-нибудь, и вот они верят, нелепо верят в медицину, и не в медицину, а в докторов, — одна в И. И., другая в П. И. и, как верующие, не видят нелепости своей веры, верят quia absurdum.[1] Ведь в самом деле, если бы они не верили бессмысленно, ведь видна же бы им была нелепость того, всего того, что предписывают эти разбойники. Скарлатина — заразительная болезнь, для этого надо в большом городе переезжать из своего дома в гостиницу половине семьи (мы так два раза переезжали). Но ведь всякий человек в городе — это центр проходящих через него бесчисленных диаметров, несущих нити всякой заразы, и преграды нет никакой: хлебник, портной, извозчик, прачки. Так что я берусь для каждого переехавшего из своего дома от известной ему заразы в другое место — в этом другом месте найти столь же близкую другую или ту же заразу. Но этого мало. Все знают богачей, после дифтерита в доме истребляющих всё и во вновь отделанных домах заболевающих, и все знают десятки людей, вместе с больными не заражающихся. Ну, да всё, ведь стоит только послушать. Одна говорит другой, что ее доктор хороший. Другая отвечает: «Помилуйте, он уморил того-то и того-то». И наоборот. Ну, приведите к барыне уездного доктора, она не поверит ему; привезите в карете такого, который точно то же знает, по таким же книгам и опытам лечит и скажет, что ему надо заплатить 100 рублей, — она поверит.
Всё дело в том, что наши женщины — дикие. Нет у них веры в Бога, и потому одни верят в порчу, которую напускают злые люди, а другие — в доктора И. И. за то, что берет дорого за визиты. Кабы была у них вера, так они бы знали, что скарлатины и т. п. совсем не так страшны, потому что от них не
- ↑ [потому что это нелепо.]
