Если не будете есть и пр.: ответ по внешнему складу похож на ответ Никодиму о возрождении (III, 3—5). Как там выражение родиться снова на вопрос как, поясняется дополнением — родиться от воды и духа, так и здесь выражение есть хлеб — плоть мою, поясняется дополнением — есть плоть мою и пить кровь мою, причем как там, так и здесь указывается необходимость того и другого действия без пояснения как. Связь ответа с вопросом здесь такова: вы не постигаете, как я дам есть плоть свою? Этого вы и не постигнете теперь; но я вам истину непререкаемую (истинно, истинно) говорю, что вкушение плоти моей и питие крови моей совершенно необходимо для достижения жизни вечной; кто этого не будет делать, тот не будет иметь вечной жизни.
Выражение: есть плоть мою с дополнительным пить кровь мою еще яснее, чем прежде, указывало на его смерть, как жертвы за грех мира, и вместе с тем на агнца пасхального, которого вкушать приближалось время. Правда, кровь агнца пасхального не была принадлежностью пасхальной вечери, но в событии, которое вспоминалось пасхальной вечерью, и в том, которое им прообразовалось, кровь имела существенное значение. При исходе из Египта ею помазывались косяки и пороги жилищ еврейских в знамение спасения первенцев их от руки ангела истребителя, а при заклании агнца пасхального при храме кровию его окроплялись роги алтаря, напоминавшие косяки и пороги еврейских домов. При вечере пасхальной кровь символически заменялась вином. Так как агнец пасхальный прообразовал Христа, как избавление евреев из Египта было прообразом искупления мира, то в словах Христа есть плоть его и пить ее необходимо видеть заменение сеновного агнца пасхального плотию Христа, и символического вина при пасхальной вечере — кровию Христовою. Это — новая пасха, которую пророчески предъизображает господь в настоящей беседе. Кровь, как предохраняющая от смерти, символ чего было сохранение кровию агнца пасхального первенцев еврейских от руки ангела истребителя, плоть, как питающая жизнь, символом чего было питание плотию агнца пасхального, следовательно вообще сохранение от смерти и сообщение жизни — в этих двух фактах осуществляется вся идея искупления. Следовательно, кто хочет усвоить себе искупление, совершаемое Христом в крестной смерти его, тот должен вкушать его плоть и пить его кровь, иначе он не будет участником этого искупления, или, другими словами, не будет иметь жизни, т. е. вечной, но остается неискупленным, т. е. пребудет в смерти вечной, в отчуждении от общения с Богом.
Ядущий мою плоть и проч. выражается та же мысль, что и в предшествующем стихе, только в положительном виде, как обетование.
И я воскрешу взор верующих обращает господь на последнюю цель, до которой должно простираться это обетование о даровании жизни вечной чрез вкушение плоти и крови его, на воскресение, вслед за коим уже будет вечная, т. е. блаженная жизнь. Отношение этих слов: Я воскрешу и пр. к предшествующим таково: ядущий плоть мою и пиющий кровь мою имеет в себе жизнь вечную, в силу которой я не погублю его, но воскрешу в последний день.
Ибо плоть моя и пр. основание как для отрицательного, так и для, положительного уверения о необходимости вкушать плоть сына человеческого
