волоса, закатывая глаза и не замѣчая каменности выражения, установившаяся при этихъ словахъ на лицѣ Алексѣя Александровича, и сконфуженнаго виду, съ которымъ Степанъ Аркадьичъ взглянулъ въ гостиную, не слышитъ ли жена.
Сергѣй Левинъ, очевидно полагая, что теперь ужъ онъ ничего новаго не услышитъ и что Юркинъ будетъ размазывать давно знакомую ему размазню, пошелъ въ гостиную за дамами, но Константинъ Левинъ продолжалъ споръ, который заинтересовалъ его.
— Эта неровность осужденія, — сказалъ Константинъ Левинъ, тоже незамѣтивши неловкости этаго разговора, — происходитъ только отъ того, что жена невѣрная вводитъ чужихъ дѣтей въ семью.
— Этотъ то общественный законъ ложенъ. Почему дѣти жены его дѣти и почему его дѣти отъ другой не ея дѣти?
— Тогда необходимо измѣнить все учрежденіе брака, — спокойно сказалъ Алексѣй Александровичъ. — Нѣтъ, я не курю, благодарю, — отвѣтилъ онъ Степану Аркадьичу, который хотѣлъ отвести его.
— И необходимо измѣнить въ этомъ вопросъ, — смѣло сказалъ Юркинъ.[1]
— Но какъ?
— Очень просто, — кричалъ Юркинъ. — Полная свобода. Измѣна женщины своему мужу есть только заявленіе своего равнаго мущинѣ права.[2] Женщина сходится съ мужемъ и расходится, когда она хочетъ.
— Но вѣдь это очень не выгодно для женщинъ, — сказалъ Константинъ Левинъ. — Мущина, ошибившійся и оставляющій женщину, можетъ быть счастливъ съ другой, но женщина, дѣвушка...
— Это предразсудокъ.
— Да, предразсудокъ, какъ тотъ, что я люблю есть ягоды съ куста, а не съ лотка, захватанныя разнощикомъ.
- ↑ Зачеркнуто: — Это, я думаю, будетъ труднѣе даже, чѣмъ классическая система образованія, — съ усмѣшкой сказалъ Сергѣй Левинъ. — Это комитеты не выдумаютъ.
- ↑ Зач.: — Но что же долженъ дѣлать мужъ, — сказалъ Левинъ, — въ отношеніи котораго жена заявила это право? — Ничего, покориться. — Да, но вѣдь это не отвѣтъ. Сергѣй Левинъ, очевидно, забавлялся Юркинымъ. — Ну а какимъ же образомъ вы устраните столкновенія тѣхъ людей, которые изберутъ одну женщину? На вопросъ, когда спрашиваютъ, что долженъ дѣлать мужъ, которому измѣнила жена, то подразумѣвается, что мужъ этотъ есть человѣкъ, т. е. любящій жену, ревнующій и вообще въ эту минуту находящійся въ разгарѣ сильнѣйшаго чувства, а вы мнѣ отвѣчаете: покориться, т. е. отрицать существованіе этого чувства. Какъ если бы я спросилъ, что дѣлать, когда ⟨я вижу, что бьютъ моего отца или ребенка, вы говорите покориться⟩ домъ горитъ, а вы бы сказали: обѣдать. Алексѣй Александровичъ остановился у двери, разговаривая съ Княземъ, и слушалъ то, что говорили.
