— Но гдѣ же Алеша? — задыхаясь и трясясь, спрашивала мать, какъ будто боясь, съ нимъ бы не случилось чего.
— Вотъ онъ идетъ.
[1]Вронскій шелъ торопливо, застегивая сертукъ, и лицо его было блѣдно, какъ платокъ.
— Поѣдемте, мама.
— Чтожъ, неужели ты видѣлъ его?
— Да,[2] видѣлъ.
— Совсѣмъ убитъ, умеръ? — спросила Анна Аркадьевна.
Онъ взглянулъ на нее[3] строго, какъ ей показалось.
— Да, — отвѣчалъ онъ холодно.
— Ужасно то, что осталось несчастное семейство, — сказалъ Степанъ Аркадьичъ. — Какая ужасная смерть.
— Напротивъ, мгновенная, — сказалъ Вронскій.
— Мгновенная, — повторила она задумчиво, и красота ея таинственныхъ, въ глубь смотрящихъ глазъ поразила его. — Ну, прощайте еще разъ, Графиня, — сказала она.
— Ну, пойдемте, мама, — сказалъ сынъ.
Но только что онъ взялъ ее за руку, какъ подошелъ Начальникъ Станціи.
— Вы пожертвовали для семейства убитаго 200 рублей, потрудитесь записать.
Вронскій оглянулся на Анну, она пристально смотрѣла на него. Онъ покраснѣлъ и отошелъ съ Начальникомъ Станціи, что то живо говоря ему.[4]
— Что съ тобой, Анна? — спросилъ братъ, когда они отъѣхали уже нѣсколько сотъ саженъ.
Анна молчала и тряслась вся, какъ въ лихорадкѣ.
— Ничего, — сказала она, насильно улыбаясь.
— Вотъ ты говоришь, что я здорова. А ужасно нервна стала. Эта дорога и это страшное событіе и твое положеніе — все это меня ужасно взволновало. Ничего, это пройдетъ. Ну, а Долли ужасно убита, ты говоришь? — «Я думаю», сказала она про себя, не глядя на брата.
— Анна, ты пойми, — началъ Степанъ Аркадьичъ, снимая шляпу отъ волненья, — ты пойми, что я чувствую себя виноватымъ до такой степени, что я не нахожу словъ. Съ такой женщиной, какъ Долли. Но, другъ мой, я вѣдь признаю свою
- ↑ Зачеркнуто: Дѣйствительно,
- ↑ Зач.: ужасно
- ↑ Зач.: и въ встрѣтившемся ихъ взглядѣ, несмотря на ужасъ минуты, онъ почувствовалъ что то
- ↑ Зач.: У подъѣзда они еще разъ простились, и Анна Аркадьевна сказала: — Надѣюсь видѣть васъ у себя, — и только что она сказала ⟨и увидала его сконфу[женное]⟩, ⟨она застыдилась⟩, она подумала: «точно я награждаю его. Ахъ, да что мнѣ зa дѣло». — Ну, Стива, теперь разскажи мнѣ свое горе, — сказала она, когда сѣла съ братомъ въ карету.