так и историей, которые строятся только на свободе или несвободе человека, добре и зле, ни в философии истории.
Вопрос этот отложен[1] или не сознаваем точно так же, как для земледельца отложен или не сознаваем вопрос о том, какие именно вещества нужны для возобновления плодородия его почвы. Какие бы ни были эти нужные вещества, надо вывозить навоз из переполнившегося хлева на пашню, которую все признают улучшающейся под влиянием какого бы то ни было навоза. Человек ищет утешения и напутствия, и ему надо говорить о грехе и благодати. Люди требуют ограждения своих прав, и необходимо определять эти права, не спрашивая себя, суть ли они произведения свободы или необходимости. Человек чувствует потребность выражать свое сочувствие одним и несочувствие другим поступкам и, не спрашивая себя, произвольны или непроизвольны поступки, в обществе складывается понятие доброго и хорошего.
События совершаются произвольно или по законам необходимости производят их люди. События надо записывать.[2]
В настоящее время вопрос этот не только отложен, но как будто забыт.[3]
В наше самоуверенное время вследствие популяризации поверхностных знаний вопрос этот кажется не только отложенным, но непонятым. Богословие, наука права, этика, история продолжают изучаться, как будто вопроса этого не существует. Спросить их, как они разрешают тот вопрос, на котором строятся их науки, они не поймут вас.[4] «Вы кто же, матерьялист? » — скажут они.
[5]Рассматривая философскую историю вопроса, мы увидим, что вопрос этот[6] не только не разрешен, но имеет два
- ↑ Зачеркнуто: под влиянием необходимости точно
- ↑ Зач.: Были времена в истории европейского человечества, когда вопрос этот был несознаваем. ⟨Такова⟩ Языческая философия древних греков и римлян ⟨редко и случайно касается этого вопроса⟩ как бы не сознает еще всей важности вопроса. ⟨Так⟩ Аристотель в «Этике» и Цицерон в книге о Судьбе только слегка касаются этого вопроса. Только с христианством вопрос этот отцами церкви постановляется во всей его значительности. Святой Августин и за ним схоластики ⟨приводят⟩ очевидно сознают всю важность вопроса ⟨лежащего в основе как богословия⟩. После них вопрос из исключительной богословской сферы переходит в область философии. Все глубокие мыслители останавливаются на этом вопросе и различно разрешают его: Гоббес, Спиноза, Кант, Шеллинг, Шопенгауер. Со времени Августина и схоластиков, со времени знаменитого софизма Буридана об осле вопрос перешел в сознание человечества и только откладывался.
- ↑ Зач.: и опять вышел[? ] из сознания человечества. Произошло ли это
- ↑ Зач.: ⟨Они⟩ Единственное возражение
- ↑ Зач.: Итак
- ↑ Зач.: занимая человечество с древних времен, разрешался и разрешается различно, что, несмотря на кажущееся полное разрешение его, следующий мыслитель начинает дело сначала. Что последний мыслитель, окончательно и успешно разреш[ая] вопрос, признает; что der rohe Mensch [необразованный человек], видя[? ], скажет: aber ich kann was [но я могу] [1 неразобр.] — видим, что он признает intelligible Wille [умопостигаемую волю], который свободен, видим, что разрешение вопроса не переходит в области масс, и, главное, видим вечно неопровержимый довод в пользу свободы, заключающийся в том, что если воля моя ограничена, то сущность ее свободна.
