не хотел ничего, кроме удовлетворения своих вкусов, из которых главный был женщины и веселье. Оттого он так твердо веровал в то, что об нем должны были кто-то другие заботиться, помещать его на места и что для него должны были быть всегда деньги. А оттого, что он так твердо веровал в это, оттого это действительно так было, как это и всегда бывает в жизни.
Последнее время в Петербурге, в Гатчине он задолжал так много, что кредиторы стали, несмотря на свою особенную терпимость с ним, надоедать ему. (Кредиторы перед тем бывали обезоружены его открытой, красивой рожей с выпученной грудью фигурой, когда он говорил им, улыбаясь: «Ей-богу, нет, что делать».) Но теперь стали приставать. Он поехал к отцу и, улыбаясь, сказал:
— Papa, il faut arranger tout ça. On ne me donne plus de repos.[1]
Потом он зашел к сестре.
— Что же это? дай мне денег. — Отец погудел и вечером придумал:
— Поезжай ты в Москву, я напишу, тебе там дадут место, и живи у Pierr'a в доме, — тебе ничего не стоить будет.
Анатоль поехал и весело зажил в Москве, сойдясь с Долоховым и вместе с ним заведя какое-то масонство донжуанства.[2]
Pierre принял Анатоля сначала неохотно по воспоминаниям о жене, которые возбуждал в нем вид Анатоля, но потом привык к нему, изредка ездил с ним на их кутежи к цыганам, давал ему денег взаймы и даже полюбил его. Нельзя было не полюбить этого человека, когда ближе узнавали его. Ни одной дурной страсти не было в нем — ни корыстолюбия, ни тщеславия, ни честолюбия, ни зависти, ни еще меньше ненависти к кому-нибудь. (Никогда ни про кого Анатоль не говорил дурно и не думал дурно.) «Чтоб не скучно было покуда», вот всё, что ему было нужно.[3]
Его общество в Москве было другое, чем общество Долохова. Главный круг Анатоля был свет с балами и актрисы французские, особенно m-lle George.
Он ездил и в свет, и танцовал на балах, и участвовал в карусели в рыцарских костюмах, которую устраивали тогда в высшем обществе, и даже на домашних театрах, но планы князя Василия о его женитьбе на богатой были далеки от осуществления. Приятнейшие минуты для Анатоля в Москве были те, когда с бала или
- ↑ [Папа, надо уладить всё это. Мне покоя не дают.]
- ↑ Зачеркнуто: презрения, грубости к женщинам. И странно, эта грубость внушала всем уважение. Как пример грубости, Долохов говорил и самой Жюли сказал, что он, пожалуй, женится на ней, ежели она отдастся ему до сватьбы. Анатоль тот прямо говорил, что ему надоели женщины тем, что ни одна не ⟨борется⟩. В отношениях этих людей было однако неравенство. Долохов делал, что хотел, с Анатолем. Они стояли в театре у рампы и разглядывали входящих. — Браво, Р[остовы], — сказал Долохов. — Как похорошела меньшая. Вот на твоем месте я бы отбил ее у Болконского. Он ее формирует. — Очень хороша, — сказал Анатоль.
- ↑ На полях: Анатоль был добрый, славный малый. Н[аташа] пишет Андрею, что она ⟨любит⟩ готова и ждать не может.
