к Соне и ярким февральским солнцем, она долго молчала, боясь чем-нибудь расстроить свое удовольствие, начав тот важный разговор, который она должна была иметь с ним и для которого она настояла, чтобы поехать кататься.
— Коко, — сказала она, собравшись с духом и таким торжественным голосом, что брат испуганно оглянулся и улыбнулся.[1]
— Ты не пугайся, и не улыбайся, и не гляди на меня. Это об Соне будет, ты всё слушай, ничего не говори, а всё слушай, что я буду говорить, а то я спутаюсь. Вот видишь ли! — начала она с отчаянною решительностию, прямо приступая к делу. — Соня видит, что ты с нею не такой, как был прежде. Соня боится, что тебе с нею неловко[2] будет, помнишь оттого, что что у вас было, как ты уезжал. Но это ничего. Она велела мне сказать тебе. Ты постой, не мешай, — и она заговорила, торопливо перебивая его и до слез краснея. — Она велела мне сказать тебе, что ежели ты думаешь об том, что ты говорил ей перед отъездом в армию, ну, знаешь, что ты хотел жениться на ней, так чтобы ты об этом не думал и, ежели тебе кто нравится, чтобы ты женился, а ей от тебя ничего не нужно. Да, постой, забыла еще главное, а что она тебя будет всё так же любить. Ах, какая она смешная. Ведь правда, что это отлично, отлично и благородно![3] — закричала Наташа и, отвернувшись,[4] спрятала в руки вдруг свое изуродовавшееся слезами счастливое лицо.
— Я не беру назад своего слова, — сказал Nicolas.
— Нет, нет, — закричала из-под муфты Наташа. — Мы про это уже с нею говорили, мы знали, что ты это скажешь. Но это нельзя, потому что, понимаешь, ежели ты отказываешься принять ее великодушный поступок, то выходит, что она как будто нарочно это сказала, выходит, что ты всё таки насильно на ней женишься, и выходит совсем не то. А ты скажи, голубчик Коко, что ты ей благодарен за ее великодушие, что то были детские мечты, а что ты всё-таки ее любишь, но берешь назад свое слово. А потом, кто ж тебе мешает жениться на ней, когда захочешь ты жениться?[5] Ах, какой ты смешной с усами. Она боится, что ты в Жюли влюбишься. Она всё об тебе мечтает.
— Вот уж об ком меньше всего думаю, — сказал Николай, показывая тем, что, ежели он не думал о Жюли, то он думал о других и находился в нерешимости, что отвечать своей маленькой сестре. — Я всё-таки не могу отказаться от своего слова, — сказал он, но тон, которым он сказал эти слова, показывал, что он давно уже отказался от него. Наташа была одна из тех чутких
- ↑ На полях: ⟨Nicolas в увлечениях света. Покорный сын. Раскрыты возможности всего и оттого неловко с Соней.⟩
- ↑ Зачеркнуто: и она так плачет, ты не можешь себе представить. Она боится, не виновата ли она чем перед тобою и
- ↑ Зач.: и сказав эти слова, Наташа на улице расплакалась и спрятала в муфту свое, изуродованное слезами, личико.
- ↑ Зач.: стала муфтой утирать слезы.
- ↑ Зач.: и коли ты будешь ее любить больше других и этой гадкой Жюли.
