и взявшись за книгу, — тут одна штука есть, я не понял. Вы, я чай, знаете? — он обратился к Т[имохину]. — Гердèра статейка, я не понял.
⟨И он с приемами человека, непривычного обращаться с книгами, моча палец, перевернул несколько страниц и остановился на заглавии. Держа палец над заглавием, он, весело улыбаясь, передал книгу[1] Ананьеву. «Человек сотворен в ожидании бессмертия», прочел он, ударяя несколько на о.
— Что же вы не поняли? — спросил[2] Ананьев и в первый раз в целый день улыбнулся — кроткой, спокойной и умной улыбкой. Только в этом мире мысли он был вполне собою.
— Да вы то всё знаете. А я вот и читал, да не понял. Вот эта, сначала Дюшесса Дозамбри и Кавалер Фериоль, — эту понял. А эту читал, читал, будто поймешь что, и опять нет, так и бросил, думаю спрошу у Василия Михайлыча.
— Да это[3] очень просто, — сказал[4] Ананьев,[5] — тут, видите ли, он говорит, что ничто в мире не умирает, т. е. не уничтожается, а всё живет, только переходя из одного вида в другой. Всё выше и выше.
Белкин слушал и улыбался, но видно было, что он не улыбался тому, что он слышал, а тому, что происходило в его душе.
— Вот он говорит, — Тимохин стал читать:⟩
«Взгляните теперь на животных, они питаются соками растений. Слон один уже есть гроб тысячи прозябений, но гроб живой, действующий. Поглощая их, он некоторым образом превращает их в животных, и так вот еще организмы низшего разряда, которые достигают состояния новой и полнейшей жизни».
— Он говорит, что трава перейдет в животное, а животное в человека, а человек в ангела, в какое-нибудь высшее существо, — объяснял[6] Ананьев. — Он говорит, что коли ни трава, ни зверь не умирает, а переходит в другие существа, так тем паче душа человеческая, которая важнее этого всего, не может умереть, а тоже должна перейти в какое-нибудь другое существо...
⟨— Так, так,⟩ — сказал ⟨Белкин.⟩
— Вот видите ли, он говорит, — ⟨Ананьев⟩[7] стал опять читать.
И чем дальше он читал, тем более дрожал его голос.[8]
«И когда последний сон, сон смерти, овладеет нашим скорбным телом, тогда, подобно как обыкновенный сон освежает и обновляет в нас источник жизни, умеряет не в меру ускоренное движение, так ровно и сон смерти заживляет в нас некоторые язвы, коих жизнь исцелить была не в силах: доставит нам
- ↑ Зачеркнуто: Тимохину
- ↑ Зач.: Тимохин, — я знаю, я читал
- ↑ Зач.: мудрено
- ↑ Зач.: Тимохин
- ↑ Зач.: одушевляясь
- ↑ Зач.: Тимохин
- ↑ Зач.: Тимохин
- ↑ Зач.: и слезы, которые бог знает зачем явились в его
