поднимаясь, и грыз усы. Субалтерн офицер с подвязанной щекой лежал, облокотясь на одну руку, другой выдергивал соломины и щепкой ковырял ямочки, плюя в них. Фелдвебель мужественно сидел, обняв одно колено, и рассказывал что то другим солдатам. Солдаты лежа, кто строгал палочку, кто курил, кто переглядывал ружье и ранец. Долохов в своей синеватой фабричной шинели лежал ничком, и выставляя хлеб в руке то с одной, то с другой стороны, заставлял ротную полулягавую собаку Гарсонку прыгать через себя и ласкаться. Молодой солдат, отходивший от своего места, прошел мимо него и, взяв Гарсонку за хвост, приподнял его.
— Ишь шустрый. — Гарсонка взвизгнул и хотел поймать за руку солдата. В то же мгновенье, как взвизгнул Гарсонка, вскочил Долохов.
— Ну! — крикнул он. — Я тебя! — и нога его поднялась и так ударила солдата в живот, что солдат едва удержался на ногах. Солдатский хохот, грохот раздался около.
— Не замай Гарсонку.
— А драться разве велят! Фелдвебель строго обратился на шум, но увидав, что это был Долохов, отвернулся.
Гарсонка подпрыгивал к лицу Долохова и лизал его.
— И не грех это собаке лизать? — сказал один солдат.
— Она лучше его, — сказал Долохов, указывая на солдата, которого он ударил ногой, и пошел к Брыкову.⟩
— Ну, что, батюшка, — сказал он, — не придется видно нам нынче?
Брыков сердито хмурился видимо от того, что не в силах был преодолеть свою дремоту.
— Подраться не придется, — повторил Долохов.
Брыков встряхнулся и улыбнулся своей робкой, тихой улыбкой.
— Так-то было раз в Туретчине, — начал он. Долохов тоже улыбнулся. Он знал, что это начиналось лганье.
— Ну, как-то было раз в Туретчине. Михаил Потапыч, подите сюда, послушайте, как было раз в Туретчине, — обратился он к субалтерн офицеру. Субалтерн офицер замазал, заровнял ямку и подошел.
— Сидели мы так-то, ничего не думали, а паша бестия пошел в обход, да обошедши речку — да какую речку, что три сажени глубины.
— Как же они перешли?
— Вплавь. Так стоймя и плывут, как утки плавают, только штаны раздуются. Обошел так-то да как гаркнет: «Алла», а у нас ружья замокли. Так что ж, бат[юшка] мой, сейчас отбежал к костру, все ружья в костер... Только повысохли, как крикнет: «алла, алла» — подбегая.
— Ваше благородие, — крикнул в это время фелдвебель, — гляньте ка сюда. — Он указывал назад. Но еще он не договорил, как послышались выстрелы, и сзади цепи видневшиеся в лесу роты,