буду любить, и ты тоже. Николай обещал писать два раза в день и всё целовал ее руку и другой рукой обнимал её.[1]
В этой толстой, преисполненной свежей кровью, черной брюнетке с огромной косой не было ни малейшего[2] страха[3] перед чувством пылкого,[4] живого, подвижного юноши. Она не могла понять, зачем он ее целует и обнимает.
Ей бы никогда это не пришло в голову. Она знала только, что Николай был самый лучший, самый добрый, самый храбрый молодой человек во всем мире, что никто лучше не пел, не рисовал, не танцовал и что все поступки его прекрасны. Николай[5] тоже не боялся этого чувства, как Борис.[6] Его впечатления всегда быстро сменялись одно другим, и он не умел[7] думать о последствиях того, что может быть из его поступков.
— Соня, — сказал он, — навсегда?
Он мог воздерживаться и бояться только тогда, когда бы ему угрожала опасность поступить нечестно. Честь была для него выше всего на свете, а в этом случае до нее еще не было дела.
— Я не такой человек, как другие, — говорил Николай, — я никогда не изменял чести (как будто ему было на это время) и никогда не изменю. Я полюбил тебя и...
В это время вошли Борис и Наташа.
— Честь выше всего. Да? — сказал Николай,[8] вздыхая. И вдруг, очнувшись, быстро: — давайте же, давайте же. Ну, будет. Давай, Наташа, Мими. — Он поставил куклу на деревянный колышек. — Одевайте ее, надо венчать.
— Уйдите, надо одевать, — говорили девочки. Николай и Борис ушли в девичью и с хохотом достали Николаю одежду, похожую на ризу. Хорошо, что Соня не видала, как они доставали у горничной Аннушки юбку для ризы. Николай в то время, как Аннушка влезала в шкаф доставать юбку, обнял ее точно так, как видел, что делал это его молодой гувернер.
— Полноте, сударь, страмник этакий! — проговорила горничная. Борис в это время надевал чулки и башмаки и камзол, которые он достал у камердинера старого графа, готовясь к брачной церемонии.
Куклу одели, убрали померанцовыми цветами и обе девочки всё забыли, исключая того, как бы убрать красивее и приличнее Мими, она для них была живая дочь, потом сами они оделись и отперли запертую дверь. Вера вошла в комнату.
— M-me de Janlis, m-me de Janlis, — прокричали они на нее с недоброжелательством.
- ↑ Зачеркнуто: Соня еще не боялась ни этих поцелуев, ни объятий, в ней была
- ↑ Зач.: чувства
- ↑ Зач.: чего-то
- ↑ Зач.: сильного
- ↑ Зач.: напротив знал, отчего ему так хочется целовать, но
- ↑ Зач.: Хочется, ну и все
- ↑ На полях: с излишним азартом
- ↑ Зач.: быстро вставая.
