— Ну вот Денисов все тужил, — сказал Ростов, — вот и провиант прибыл.
— И то! — сказали офицеры. — То-то радешеньки солдаты! — Немного позади гусар ехал Денисов, сопутствуемый двумя пехотными офицерами, с которыми он о чем-то разговаривал. Ростов пошел к нему навстречу.
— Я вас предупреждаю, ротмистр, — говорил один из офицеров, худой, маленький ростом и видимо озлобленный.
— Ведь сказал, что не отдам, — отвечал Денисов.
— Вы будете отвечать, ротмистр, это буйство, — у своих транспорты отбивать! Наши два дня не ели.
— А мои две недели не ели, — отвечал Денисов.
— Это разбой, ответите, милостивый государь! — возвышая голос, повторил пехотный офицер.
— Да вы что ко мне пристали? А? — крикнул Денисов, вдруг разгорячась, — отвечать буду я, а не вы, а вы тут не жужжите, пока целы. Марш! — крикнул он на офицеров.
— Хорошо же! — не робея и не отъезжая, кричал маленький офицер, — разбойничать, так я вам...
— К чорту марш скорым шагом, пока цел. — И Денисов повернул лошадь к офицеру.
— Хорошо, хорошо, — проговорил офицер с угрозой, и, повернув лошадь, поехал прочь рысью, трясясь на седле.
— Собака на заборе, живая собака на заборе, — сказал Денисов ему вслед — высшую насмешку кавалериста над верховым пехотным, и, подъехав к Ростову, расхохотался.
— Отбил у пехоты, отбил силой транспорт! — сказал он. — Чтò ж, не с голоду же издыхать людям?
Повозки, которые подъехали к гусарам, были назначены в пехотный полк, но, известившись через Лаврушку, что этот транспорт идет один, Денисов с гусарами силой отбил его. Солдатам раздали сухарей в волю, поделились даже с другими эскадронами.
На другой день, полковой командир позвал к себе Денисова и сказал ему, закрыв раскрытыми пальцами глаза: «Я на это смотрю вот так, я ничего не знаю и дела не начну; но советую съездить в штаб и там, в провиантском ведомстве уладить это дело, и, если возможно, расписаться, что получили столько-то провианту; в противном случае, требованье записано на пехотный полк: дело поднимется и может кончиться дурно».
