и т. д. — Поэтому тоже, когда супругъ узнаетъ о своихъ рогахъ, то всегда употребляется — Diable!
Но когда въ приключеніи есть что нибудь раздражающаго, какъ въ томъ, что bidet убѣжалъ и оставилъ Лафлёра въ ботфортахъ однаго на дорогѣ, то употребляется вторая степень — Peste!
Чтоже касается третьей.......
Сердце мое наполняется скорбью и состраданіемъ, когда я разсуждаю о томъ, сколько долженъ былъ перенести страданiй и горькихъ мученій такой утонченный народъ, для того, чтобы быть принуждену употребить это третье восклицаніе. — О, силы, дающія краснорѣчіе въ минуты отчаянія! Какой бы ни былъ со мной случай, дайте мнѣ приличныхъ словъ, чтобы выражать мои чувства, и я не стану удерживать мою природу.— Но такъ какъ я не могъ получить такого дара во Франціи, я рѣшился безъ восклицаній переносить всякое зло, до тѣхъ самыхъ поръ, покуда оно меня оставить. —
Лафлёръ не сдѣлалъ такого условія съ самимъ собою — онъ слѣдилъ глазами за bidet до тѣхъ поръ, покуда его не стало видно; и тогда, вы можете себѣ представить, ежели хотите, какимъ словомъ онъ заключилъ все дѣло. —
Такъ какъ въ ботфортахъ не было средствъ догнать испуганной лошади, оставалось только посадить Лафлёра за карету, или въ карету. — Я выбралъ послѣднее, и черезъ полчаса мы подъѣхали къ почтовому двору въ Нампонтѣ. —
— «И это», говорилъ онъ, укладывая остатокъ корки въ свою суму: «и это я отдалъ бы тебѣ, ежели бы ты былъ живъ, чтобы подѣлиться со мною».
По выраженію, съ которымъ это было сказано, я думалъ, что это говорилось къ дитѣ, но это говорилось къ ослу, и къ тому самому, котораго трупъ мы видѣли на дорогѣ, и который причинилъ неудачу Лафлёра. — Казалось, что человѣкъ этотъ очень сожалѣлъ о немъ, и я тотчасъ же вспомнилъ сожалѣнія Санхо Пансо о своемъ ослѣ, но этотъ человѣкъ выражалъ свою горесть гораздо естественнѣе. —
Бѣднякъ сидѣлъ на каменной скамейкѣ около двери; съ одной стороны его лежало сѣдло съ осла и уздечка, которую онъ изрѣдка подымалъ, потомъ опять клалъ и глядя на нее покачивалъ головой. Потомъ онъ опять досталъ изъ сумы корку хлѣба, подержалъ ее въ рукѣ, какъ будто хотѣлъ ѣсть, положилъ ее на удила ослиной узды, внимательно посмотрѣлъ на маленькое устройство, которое сдѣлалъ, и вздохнулъ. —
Простота его горести заинтересовала многихъ; около него собрался кружокъ, въ которомъ находился и Лафлёръ, въ то
