и искуствъ, то и нельзя предположить, чтобы способность къ общежитію проистекала изъ однихъ произведеній наукъ и искуствъ. Тут же: Между тѣмъ, какъ правительство и законы заботятся о неприкосновенности и благосостояніи людей, науки и художества, не столь деспотическія, но болѣе могущественныя, можешь быть, покрываютъ гирляндами цвѣтовъ желѣзныя цѣпи, которыми они обременены, и подавляютъ чувство свободы, заставляютъ ихъ любить рабство и дѣлаютъ изъ нихь то, что называютъ образованные народы. —
Здѣсь мы найдемъ явное противорѣчіе въ словахъ самого писателя съ мыслію, которую онъ защищаетъ. Необходимость произвела единодержавіе, а науки и художества упрочили оное. Изъ этихъ словъ ясно, что самъ авторъ согласенъ по крайней мѣрѣ въ томъ, что науки и художества поддерж[али] единодержавіе и ежели бы они не поддержали его, то оно бы рушилось и сколько бы рушилось съ нимъ добродѣтелей! въ сколько невольных пороковъ впало бы человѣчество! — Нельзя не сознаться, что науки имѣли и свое дурное вліяніе на нравы, нельзя тоже и не сознаться, что они избавили родъ человѣческій отъ большихъ золъ. — Далѣе Руссо говорить, что нравы были чище прежде, потому что, хотя природа человѣка не была лучше, но люди находили свою безопасность въ легкости проникать другъ друга, и эта выгода, цѣну которой мы чувствуемъ теперь, избавила ихъ отъ большого числа пороковъ. Такъ какъ мнѣ кажется, что я уже доказалъ, что скрытность, царствующая между нами, не происходить отъ вліянія однихъ наукъ и искуст[въ], то и не почитаю нужнымъ опровергать этой совершенно вѣрной мысли, отдѣленной отъ первой части разсужденія. —
Большая часть опонистовъ этой рѣчи нападали на это разсужденіе, говоря, что ежели бы зло было не скрытно, то оно было бы болѣе прилипчиво. Я же скажу, что, правда, подъ покровом скрытности зло не прилипчиво, но и добро тоже; между тѣмъ какъ, ежели бы добро и зло дѣйствовали открыто, всякой согласится, что добро нашло бы больше подражателей. — Далѣе начинаются историческіе доказательства.
Я у[жъ] сказалъ свое мнѣніе о доказательствахъ этаго и возраженія Gauthier и Короля Польскаго подтверждаютъ мое мнѣніе, «что Исторія въ настоящемъ значеніи слишкомъ мало намъ извѣстна, чтобы, рѣшая филоссофскіе вопросы, мы бы могли опираться на оную». — Они оба весьма основательно опровергаютъ исторически историческія доказательства Руссо. —
Я укажу только тѣ мѣста, гдѣ авторъ явно себѣ противорѣчитъ. — Въ числѣ и одно изъ главныхъ золъ, которое принесли науки, есть разстройство военной дисциплины, изнѣженность и воообще отсутствіе всѣхъ военныхъ качествъ. Но для чего людямъ добродѣтельнымъ воинскія качества? спрошу
