въ рукахъ книгу, но не читала, а говорила; папа, прищуривъ смѣющіеся масляные глазки и сладко улыбаясь, стоялъ противъ нее и перегнувшись черезъ конторку; лицо его было отъ нее ближе, чѣмъ того требовали приличія; мнѣ даже показалось, что онъ ее тронулъ рукой, и что я очень хорошо видѣлъ, это, что онъ, перегнувшись еще больше, вытянулъ мокрыя губы и защурилъ глазки и должно быть хотѣлъ ее поцѣловать, потому что головой сдѣлалъ быстрое движеніе впередъ, но отчего-то вдругъ остановился и, покраснѣвъ, сѣлъ на стуло. Въ эту самую минуту зазвенѣлъ колокольчикъ на двери, и въ зеркалѣ показалась фигура щегольски одѣтаго господина, съ шляпой на головѣ, и мнѣ слышно было, какъ онъ съ Французскимъ удареніемъ сказалъ: «bonjour, Monsieur», и прошелъ. Это должно быть былъ хозяинъ. Куда дѣвалась величавость, спокойствіе и сознаніе своей власти, которыя всегда выражало лицо папа, въ ту минуту, какъ онъ, какъ школьникъ, отскочилъ, покраснѣлъ и съ беззаботнымъ видомъ сталъ смотрѣть кругомъ себя. Ernest явился съ шеколадомъ; мы съ большимъ наслажденіемъ выпили по чашкѣ этаго напитка, я помню даже, что обжегъ себѣ ротъ, выпачкалъ всѣ губы и утиралъ ихъ бисквитами. Мы вышли. Папа держалъ подъ мышкой конфеты и продолжалъ говорить съ Француженкой, которая мнѣ очень была противна. Главное, я никакъ не могъ понять отношеній папа съ нею, но предчувствовалъ, что тутъ что-то нехорошо. Онъ, докончивши какой-то разговоръ, сказалъ ей: «Да, я ужъ старикъ», причемъ погладилъ себя по лысинѣ. Опять, мнѣ кажется, онъ замѣтилъ мои требующіе объясненія, на него устремленные, взоры и съ нѣкоторой досадой сказалъ: «пойдемте». Сказать, что я не понималъ, что онъ волочился за этой Француженкой, было бы неправда, но ясно выразить эту мысль тогда я ни за что бы не рѣшился, да и не могъ.
Столъ былъ широко раздвинутъ — три доски были вложены. По серединѣ стола, въ хрустальной чашѣ, красовались Крымскіе виноградъ и яблоки, съ боковъ, тоже въ хрустальныхъ блюдечкахъ, съ колпаками, стояли варенья. Люди въ бѣлыхъ галстукахъ и съ праздничными лицами оканчивали приготовленія. Изъ гостиной слышны были голоса, мужскіе и женскіе, то громкія, отрывистые, то плавные, то слышенъ былъ смѣхъ. Можно было прямо съ отцемъ взойдти въ гостиную, но мнѣ показалось страшно, не приготовившись, подвергнуться вдругъ взглядамъ всего тамъ собраннаго общества, я побѣжалъ наверхъ, но такъ какъ мнѣ тамъ нечего было дѣлать, притомъ же все было убрано, и я одѣтъ, я только прошелся по комнатамъ и пошелъ опять внизъ. Я остановился въ залѣ. Лакеи посмотрѣли
