заголовки”. Отвѣчаемъ: печатаемый матеріалъ разбитъ на 3 части; 1-я и 3-я часть разбиты на 108 параграфовъ; заголовки имѣются, кромѣ начала, на стр. 207 и 433. Матеріалы, по словамъ рецензента „какъ лежали, такъ изданы”; предлагаемъ ему прочесть 3-ю страницу введенія ко II тому, гдѣ перечислены всѣ измѣненія, сдѣланныя нами въ группировкѣ матеріала. „Нѣтъ ни указателя, ни оглавленія” заявляетъ рецензентъ и считаетъ это непростительнымъ. Отвѣчаемъ: оглавленіе помѣщено вслѣдъ за заглавнымъ листомъ; указателей четыре, общимъ размѣромъ на 69 страницахъ.
Нѣсколько труднѣе покончить съ рецензіей г. Пичеты.
Онъ недоумѣваетъ: какое значеніе имѣютъ для работы голые списки русскихъ торговыхъ людей, иностранцевъ, пользовавшихся услугами той или другой почты? и прибавляетъ, что такими выписками заполнена вся работа. Отмѣтивъ по поводу послѣдняго замѣчанія, что списки корреспондентовъ занимаютъ въ разныхъ мѣстахъ общимъ счетомъ 7 страницъ, мы считаемъ нужнымъ еще разъ заявить, что фактическое участіе русскихъ людей въ почтовыхъ сношеніяхъ — дѣло слишкомъ важное, чтобы оно не нуждалось въ точномъ указаніи примѣровъ и притомъ возможно болѣе обильнаго числа такихъ примѣровъ. Общая фраза — „русскіе люди интересовались тѣмъ-то” и „принимали участіе въ томъ-то" была бы слишкомъ слаба. Приведенные же нами списки прямо и точно указываютъ, кто именно изъ русскихъ людей принималъ дѣйствительное участіе въ почтовыхъ сношеніяхъ: здѣсь встрѣчаемъ — посланника, вельможу, архіепископа, пастора, майора, учителя, торговца, двороваго человѣка, „мірского челобитчика”, нѣсколькихъ женщинъ и пр. и пр. Можетъ быть для г. Пичеты этотъ матеріалъ не интересенъ; но не вѣрится, чтобы онъ ни для кого не былъ интересенъ.
Далѣе. Г. Пичета полагаетъ, что мы имѣли намѣреніе въ нашей работѣ развивать ту точку зрѣнія, что развитіе почтоваго дѣла при Петрѣ объясняется экономической политикой Петра и пр. Неужели г. Пичета не замѣтилъ, что заниматься почтою эпохи петровскихъ реформъ вовсе не входило въ нашу задачу? Вѣдь изложеніе исторіи почтъ у насъ доведено какъ разъ до 1701 года и дѣятельность Петра В., какъ реформатора, вовсе не подлежала нашему изученію. Поэтому то исторія почтоваго дѣла у насъ оказалась не связанной съ эпохой Петра В.; но только изъ этого ни-
заголовки”. Отвечаем: печатаемый материал разбит на 3 части; 1-я и 3-я часть разбиты на 108 параграфов; заголовки имеются, кроме начала, на стр. 207 и 433. Материалы, по словам рецензента „как лежали, так изданы”; предлагаем ему прочесть 3-ю страницу введения ко II тому, где перечислены все изменения, сделанные нами в группировке материала. „Нет ни указателя, ни оглавления” заявляет рецензент и считает это непростительным. Отвечаем: оглавление помещено вслед за заглавным листом; указателей четыре, общим размером на 69 страницах.
Несколько труднее покончить с рецензией г. Пичеты.
Он недоумевает: какое значение имеют для работы голые списки русских торговых людей, иностранцев, пользовавшихся услугами той или другой почты? И прибавляет, что такими выписками заполнена вся работа. Отметив по поводу последнего замечания, что списки корреспондентов занимают в разных местах общим счетом 7 страниц, мы считаем нужным еще раз заявить, что фактическое участие русских людей в почтовых сношениях — дело слишком важное, чтобы оно не нуждалось в точном указании примеров и притом возможно более обильного числа таких примеров. Общая фраза — „русские люди интересовались тем-то” и „принимали участие в том-то" была бы слишком слаба. Приведенные же нами списки прямо и точно указывают, кто именно из русских людей принимал действительное участие в почтовых сношениях: здесь встречаем — посланника, вельможу, архиепископа, пастора, майора, учителя, торговца, дворового человека, „мирского челобитчика”, нескольких женщин и пр. и пр. Может быть для г. Пичеты этот материал не интересен; но не верится, чтобы он ни для кого не был интересен.
Далее. Г. Пичета полагает, что мы имели намерение в нашей работе развивать ту точку зрения, что развитие почтового дела при Петре объясняется экономической политикой Петра и пр. Неужели г. Пичета не заметил, что заниматься почтою эпохи петровских реформ вовсе не входило в нашу задачу? Ведь изложение истории почт у нас доведено как раз до 1701 года и деятельность Петра В., как реформатора, вовсе не подлежала нашему изучению. Поэтому-то история почтового дела у нас оказалась не связанной с эпохой Петра В.; но только из этого ни-
