патіи, хотя слѣдуетъ сожалѣть о ихъ существованіи и почти всегда можно установить ихъ искусственное происхожденіе; но нельзя строить законодательство на антипатіяхъ: это дѣло частное, а не общественное. Нельзя никому запретить принципіально, хотя бы изъ прирожденной антипатіи, ничего не заказывать евреямъ, не покупать въ еврейскихъ лавкахъ, не лечиться у еврейскихъ врачей (послѣднее труднѣе, когда человѣкъ боленъ, а еврейскій врачъ знающій), не принимать у себя евреевъ, не знакомиться съ ними. Все это, повторяю, дѣло частное, но возводить антипатію въ общественный или, что еще хуже, государственный принципъ — вредно, а потому недопустимо, какъ вещь опасная для самаго государства и для общества, какъ причина его постепеннаго одичанія.
Антисемитизмъ является своего рода болѣзнью, притомъ хроническою и заразною, доводящею иногда людей до галюцинацій: люди, зараженные ею, всюду видятъ «жида», ему одному приписываютъ все злое, все даже нежелательное въ жизни; люди, ею болѣющіе, готовы заподозрить всякаго, антипатичнаго имъ лично человѣка въ томъ, что въ жилахъ его течетъ извѣстная доля еврейской крови, объясняютъ всякія отрицательныя черты въ человѣкѣ тѣмъ, что въ числѣ его предковъ навѣрно былъ семитъ. Горбатый носъ, глаза съ «поволокою», слишкомъ курчавые черные волосы настраиваютъ болѣющаго антисемитизмомъ сразу подозрительно, а въ минуты обостренія болѣзни, когда заболѣванія ею принимаютъ массовый эпидемическій характеръ, такіе признаки могутъ повести къ крайне печальнымъ для обладателя ихъ послѣдствіямъ, какъ это случалось неоднократно, напримѣръ, въ Одессѣ и въ другихъ городахъ, когда во время погрома пли другихъ взрывовъ ненависти къ евреямъ избивались люди, похожіе на евреевъ или показавшіеся такими погромщикамъ.
И вотъ, при господствѣ такихъ-то воззрѣній и такихъ дикихъ послѣдствій этихъ воззрѣній наше законодательство о евреяхъ отдаетъ громадное большинство ихъ во власть, почти безконтрольную, своихъ низшихъ агентовъ. Ясно, что про-
